не может ни спать, ни даже дремать per se[21] и всегда находится в «свете» реальности, оккультист скажет, что во время состояния сна Манас (местонахождение физического и индивидуального разума) становится способным воспринять ту реальность в субъективном мире, которая была скрыта в часы бодрствования (ибо Манас включает Кама, Волю, которая отпущена на полную свободу сознательного действия, благодаря тому что волеизъявление остается пассивным, и бессознательного – из-за временного бездействия сенсорных центров). Эта реальность не становится менее реальной, потому что при пробуждении «сенсигенные молекулы» и «необразованные центры» путают в майявическом свете действительной жизни воспоминание и даже память о ней. Но участие Манаса в деваханическом блаженстве не увеличивает, а, напротив, уменьшает реальность, которая выпала бы на долю монады, если бы она была уже свободна от его присутствия. Ее блаженство является выходом саккайадитти, заблуждения или «ереси индивидуальности», которая вместе с аттавадической цепью причин необходима для будущего рождения монады. Именно это все приводит к тому, что оккультист рассматривает общение или «взаимодействие» двух лишенных телесной оболочки сущностей в Девахане – насколько бы это ни было реальнее жизни — как иллюзию и, с его точки зрения, «сновидение» и так и говорит о нем; а то, что его критики охотно, хотя и с сожалением, назвали бы сновидениями – «интерлюдиями, созданными фантазией», – будет, как знает оккультист, просто обрывками реальности.

Рассмотрим пример: сын теряет горячо любимого отца. В сновидениях он может видеть его, общаться с ним и все это время чувствовать себя таким же счастливым, не осознавая его смерть, как если бы его отец еще не покинул эту землю. Проснувшись, он будет с печалью думать об этом как о сновидении, которое не может длиться вечно. Прав ли он? Оккультист говорит, что нет. Сын просто не знает о том, что дух его той же природы и сути, что и его отца, – как и все духи – и что унаследованное свойство взаимного притяжения и ассимиляции в их конкретном случае усилено отцовской и сыновней любовью их индивидуальных Эго — что они, собственно говоря, никогда не разлучались. Сама смерть бессильна разорвать психическую связь там, где двое соединены чистой духовной любовью. «Сновидение» в этом примере было реальностью, а «реальность» – майей, ложным явлением, вызванным авидья (ложными понятиями). Итак, более справедливо и правильно называть «сновидением» и заблуждением неведение сына во время бодрствования, чем характеризовать так подлинную связь. Так что же происходит? Спиритуалист ответит: «Дух отца спускается на землю, чтобы поддерживать связь с духом сына в тихие часы сна». Оккультист возразит: «Не совсем так; строго говоря, ни дух отца не спускается, ни триада сына не поднимается». Центр деваханической деятельности нельзя локализовать: это опять авидья. Монады в это время даже при связи с пятью конечными коса (оболочками или принципами) не знают ни пространства, ни времени, они рассеяны в пространстве, они вездесущи и повсеместны. Манас в высшем аспекте есть дравийя — вечная «субстанция», так же как и Буддхи, духовная душа, когда развит этот аспект; и, объединенный с Душой, Манас становится духовным само-сознанием, которое есть викара (создание) своего подлинного «творца» Буддхи. Если в силу смешения или связывания со своими низшими танматрами он не стал совершенно непригоден к тому, чтобы стать единым с Буддхи, – он неотделим от него. Поэтому высшая триада человека, приближенная к тем триадам, которые она больше всего любила, с помощью