Кристина сразу же кинулась мерить темно–бордовую мини–юбку и ажурный черный топ с мерцающими камушками по верху лифа и бретелек. Виктория засмотрелась на невиданную красоту, но тут же отметила, что для себя бы такое не выбрала.

– А твой парень разрешил бы тебе такое надеть в клуб, когда ты идешь с подругой?

Кристина снова сверкнула глазами недоумевающим взглядом:

– А почему должен запрещать? Он мне пока никто, и неизвестно станет ли кем–то, поэтому… А ты что, уже мысленно готовишься к патриархату и тирании? Нет! Мой мужчина даже мысли не допустит, чтобы мне что–то запрещать! Девушку имеет право раздевать только тот, кто ее одевает…

Острота шутки была оценена Викторией, но смешного по итогу оказалось мало, потому что от подруги разило легкомыслием по отношению к Джону.

– А как же…

Ответ подруги был более чем исчерпывающим. Зачем задавать вопросы, которые в ответ вызовут лишь хохот? Возможно, такая модель поведения устраивает их обоих, поэтому зачем пытаться лезть со своими представлениями о взаимоотношениях в чужую пару? Но, тем не менее, осталось очень много вопросов.

– Хорошо, – непонятно с чем согласилась Виктория. – А что в твоем представлении ревность? Это жгучее желание мужчины, чтобы смотреть и обладать мог только он?

– Что? Мы современные! Это чувство вымирает с появлением истинного доверия. А Джон мне доверяет. Он говорит, что шлюха и в монашеской мантии будет оставаться ею.

Виктория оторопела. Все–таки подобные разговоры уже присутствовали в этой паре. И это радовало, потому как ветренная Кристина все–таки старается быть честным и преданным человеком, и, безусловно, заслуживает достойного отношения к себе. Главное, чтобы эти вызывающие модные наряды не оказались красной тряпкой для накаченных алкоголем и, не дай бог, наркотиками посетителей клуба, куда они сегодня подмазали лыжи.

– Ты уже выбрала что–нибудь? – поинтересовалась Кристина, не отрывая взгляда от своих ровно подведенных глаз, и повернулась к Виктории, которая держала в руках оливковый комбинезон из натурального шелка. – Нравится макияж? И, кстати, наряд не вызывающий. Так только кажется. Со скромными стрелками на глазах и блеском для губ будет выглядеть невинно.

Виктория не совсем разделяла уверенности Кристины, но вещи и правда были бомбическими.

– А можно надеть вот этот сарафан?

Приталенный сарафан цвета фуксии сидел на девушке как влитой. Сверху он с достоинством подчеркивал небольшую грудь, придавая ей визуальной полноты, и скрывал под воланами низа узкие бедра. На последнем месте работы Виктория сильно уставала и в перерывах не всегда успевала полноценно поесть, хотя и работала в кафе, занимая должность помощницы самого шеф–повара. Девушка, наверное, что–то делала не так, ведь по идее повара всегда сыты, а на практике оказалось иначе.

Десять часов на ногах с ножом в руках у разделочных досок, на которых беспрестанно что–то рубилось или измельчалось, и бесконечная гонка в желании выполнять работу в ногу с заданиями шефа изматывали Викторию. Но летний сезон всегда и везде был одинаковым во все времена. На отдыхе люди много едят и еще больше пьют, а в их курортном городе рядом с океаном лето было бесконечным. Силы были на исходе. И в тот момент, когда мама сообщила Виктории, что отец снова попал в больницу, девушка в тот же день ушла из кафе, оставшись в хороших отношениях с хозяином заведения, который, как и все, не любил сюрпризов и с тщательностью подходил к замене персонала. А спустя считанные часы Виктория уехала домой.

В отчем доме обстановка оказалась напряженной. Дикие мысли, подпитанные материнскими причитаниями на счет состояния здоровья отца, изводили девушку, и моральная нагрузка оказалась еще более губительна для внешнего вида Виктории. Девушка умудрилась еще сильнее похудеть. Но сарафан был божественным. Он скрывал что нужно, а про подчеркивание невыдающихся достоинств уже речь не шла.