Они ехали дальше. На разделительной возникла вереница пальм – недавние посадки, кое-где еще не сняли джут. Через каждые десять пальм – растяжки между фонарными столбами, картины будущего города. На одной человек в дишдаше и с портфелем сходил с яхты, а его встречали двое в черных костюмах и солнечных очках. На другой человек на рассвете замахивался клюшкой для гольфа, а рядом стоял кэдди – тоже, очевидно, уроженец Южной Азии. Аэрография великолепного нового стадиона. Проект набережной с высоты птичьего полета – курорт за курортом. Женщина учит сына пользоваться ноутбуком. На женщине хиджаб, но в остальном одежда западная, сплошь сиреневая.

– Что толку рекламировать свободы, если их не планируешь? – спросил Алан. – Это же риск, консерваторы могут озлиться.

Юзеф пожал плечами:

– Да кто его знает? Вот вы же восторгаетесь. Может, и есть толк.

Дорога распрямилась и снова рассекла пустыню, лишенную черт и форм. Через каждые футов двадцать уличный фонарь, но в остальном пусто – будто недавно заброшенная стройка на Луне.

Еще миля к морю, и снова появились деревья. Под пальмами кучковались рабочие, одни в касках, у других шарфы на головах. Вдали, в нескольких сотнях ярдов от воды, дорога упиралась в дома, похожие на старые надгробия.

– Вот, собственно, и все, – сказал Юзеф.

Из пустыни задувало, пыль туманом заволакивала улицу. Что не мешало двум рабочим подметать.

Юзеф ткнул пальцем, засмеялся:

– Вон куда утекают денежки. Тут песок в пустыне подметают.

Весь город состоял пока из трех зданий. Пастельно-розовый жилой дом, в целом достроенный, но, кажется, необитаемый. Двухэтажный центр приема гостей, приблизительно в средиземноморском стиле, вокруг фонтаны – в основном пересохшие. И стеклянное офисное строение этажей в десять, приземистое, приплюснутое и черное. На фасаде вывеска: «7/24/60».

Юзеф только отмахнулся:

– То есть открыты семь дней в неделю, круглосуточно и ежеминутно. Что-то я сомневаюсь.

Припарковались у низкого гостевого центра, неподалеку от пляжа. На крыше торчат всякие минаретики и куполки. Вышли из машины – жара нещадная. 110 градусов[9].

– Хотите зайти? – спросил Алан.

Юзеф стоял у входа – как будто решал, имеет ли смысл тратить время на то, что внутри.

– Впишете в мой счет, – прибавил Алан.

Юзеф пожал плечами:

– Ну что, позабавимся.

Автоматические двери распахнулись наружу, и появился некто в ослепительно-белой дишдаше.

– Мистер Клей! Мы вас заждались. Я Сайед.

Щеки впалые, усы раскидистые. Глазки смеются.

– Жалко, что вы пропустили автобус, – сказал он. – Я так понял, портье вас не добудился.

– Простите, что опоздал, – сказал Алан, остекленев глазами.

Сайед радушно улыбнулся:

– Сегодня король не прибудет, посему ваше опоздание несущественно. Пойдемте?

Они вошли в темную прохладу.

Алан огляделся:

– А «Надежна» уже здесь?

– Они в зоне презентаций, – ответил Сайед, махнув рукой куда-то в сторону пляжа. Акцент британский. Алану говорили, что высокопоставленные саудовские чиновники – все как один выпускники Лиги Плюща и британских вузов. Этот, судя по говору, из Сент-Эндрюса[10]. – Но я предполагал устроить вам экскурсию, – сказал Сайед. – Вам это по душе?

Алан предпочел бы хоть показаться на глаза команде, однако промолчал. Экскурсия – это нестрашно и к тому же наверняка быстро.

– Конечно. Давайте.

– Замечательно. Соку?

Алан кивнул. Сайед повернулся к помощнику взял бокал апельсинового сока, протянул Алану. Бокал хрустальный, похож на потир. С бокалом в руках Алан пошел за Сайедом по вестибюлю – повсюду своды и картины будущего города – в большой зал, весь занятый громадным архитектурным макетом высотой по пояс.