– Сука, да успокойся ты уже! – взвизгнул Влад и распахнул дверь кладовки.

Там больше не было хозяйской мебели.

Не было даже не предназначенных для человеческого взгляда саванов, исчезающих в темноте.

Всё, что успел разглядеть истекающий кровью и паникующий Влад, – это кошмарные звёзды, кричащие с неба. Небо было картонным.

Он пнул Костика в живот и разжал руки.

Гендир сделал несколько неуверенных, заплетающихся шагов назад, почти смог восстановить равновесие, но в последний момент споткнулся о завернувшийся уголок линолеума – и спиной вперед упал в запретную комнату.

Влад захлопнул за ним дверь.

Кричащие звёзды переделывали Константина Витальевича Савкина, до недавнего прошлого – генерального директора московского диджитал-агентства «Мульти-Пульти», в течение десяти тысяч человеческих жизней, – до тех пор, пока он не начал кричать с ними в унисон.

То, что в первую же минуту переделки Константин Витальевич Савкин лишился разума, ему не помогло.

Константина Витальевича Савкина больше никто никогда не видел.

Владу, конечно, доводилось попадать в нехорошие ситуации – без них жизнь понаехавшего в Москву из провинции работника творческих индустрий была немыслима. Он отдавал последние деньги ментам, убегал по темным промзонам от гопарей, не мог найти закладки, растягивал один «роллтон» на двое суток, – но по сравнению с тем, что происходило сейчас, всё это казалось детскими шалостями.

По щекам текла кровь, укушенный Костиком палец ужасно болел. Дверной звонок продолжал захлебываться истерическими трелями. Где-то в подъезде хлопнула дверь и женский голос сказал:

– Октябриночка Алексеевна, ну какого хрена, дети же спят!

Бабка гавкнула в ответ что-то, чего Владлен не расслышал. В ушах звенел крик звезд.

Он опустился на не слишком чистый пол прихожей, спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал от страха, боли и понимания того, что он только что сделал со своим бывшим боссом что-то по-настоящему чудовищное. Слёзы смешивались с кровью, оставляя на щеках розовые ручейки.

– Наркоманы проклятые! Милицию вызову! – бесновалась за входной дверью Октябриночка Алексеевна. – Скоты!

– Всё, уважаемая, идите спать, – вторил незнакомый усталый голос. – Ну, погульбанили мужики немного, с кем не бывает. Дайте отдохнуть, на работу завтра.

Истерические трели звонка прекратились – не сразу, а постепенно, сбавляя интенсивность.

– Твари! – рыкнула бабка напоследок; прозвучало это громко, словно она специально нагнулась к замочной скважине.

Стало тихо.

Влад не заметил, как заснул – прямо там, на грязном полу. События этого кошмарного дня уместили в несколько часов столько стресса, сколько он суммарно не испытывал, кажется, за всю предыдущую жизнь.

За дверью хозяйской комнаты кто-то засмеялся.

Если бы Влад бодрствовал, то узнал бы характерный пьяный хохоток Ольги-Олеси.

Первой (и единственной) утренней мыслью было: «БЕЖАТЬ». Влад заметался по квартире, швыряя в рюкзак «Fjallraven» ноутбук, документы и случайные предметы вроде невесть когда купленной и так и не начатой книги Говарда Лавкрафта «Морок над Инсмутом» в мягкой обложке. Ничего было сейчас не важно – главное, максимально быстро увеличить расстояние между собой и этой проклятой квартирой, где творилось такое… такое… безумие. Другого слова он подобрать не мог.

Он влез в кроссовки, давя пятками задники и одновременно впихиваясь в теплый летний пуховичок; потянулся к входной двери и замер – перед бегством надо было хотя бы поссать.

Прямо в куртке и с рюкзаком втиснулся в совмещенный санузел, включил свет – и едва не отпрыгнул от зеркала: оттуда на него смотрел опухший, перемазанный кровью демон, щеку которого расчерчивали параллельные глубокие царапины.