А уж когда она выпила залпом водку, шансов Макару она не оставила. Теперь он четко для себя решил, что сегодня возьмет ее в рот. Для профилактики. Научит ее членом, что бросаться на защиту всяких мокрощелок не стоит. О себе нужно думать.

А завтра он решил отвезти ее на крышу высотки и трахнуть возле парапета, чтобы ее лишение девственности запомнилось надолго.

То, что она невинная, было ясно, как то, что граната не дает осечек, а человек при угрозе жизни готов продать и своего ребенка.

Такой камуфляж способ отогнать от себя всяких недомерков, и Макар обязательно похвалит ее языком за то, что хранила свое тело для него.

Сначала вылежит рот, потом соски, и, конечно, не забудет о губах между ног, что она сейчас так тесно сжимает.

А ее глаза невероятного оттенка только добавляют кайфа, что жидкой лавой течет по его венам, пока он толкается членом в рот, а вскоре со стоном изливает лаву в маленький пухлый ротик, который так удачно получил, всего лишь списав один из БМВ.

Машина была непоследней модели. Толик в пьяном угаре не заметил, как шлюшка завела двигатель и рванула по дороге.

Можно, конечно, долго ржать, думая о том, как он бежал с расстегнутой ширинкой, так и не успев поссать.

Но эта была машина Черкашина, и кто-то должен был ответить.

Так удачно сложилось, что ответила Василиса. Имя-то какое чудное.

Он задержал ее голову на себе ровно столько, чтобы она успела проглотить каждую каплю драгоценного семени, и только потом отпустил.

Отпустил настолько, чтобы заглянуть в глаза и приблизиться к губам. Он хочет их поцеловать. Он не видит в этом ничего криминального, ведь сейчас в ее рту вкус его самого. Он уже близко. Сладкие губы, поблескивающие влагой, так и манят.

Он спустил семя секунду назад, но уже чувствовал, что есть порох в пороховницах только при одной мысли о влажных губах и между ног.

И только он хочет коснуться желанного рта, она закрывается ладошкой, а вторая упирается ему в грудную клетку.

– В чем дело? – с рыком спрашивает он и пытается убрать, мешавшую продолжить игру, ладонь. Но эта малявка взбрыкнула и отпрянула. Да так быстро, что он не успел схватить кофту.

– Помнится, поцелуи в договор не входили.

– Что мешает нам немного изменить договор, – резко встает Макар и наступает. Нависает. Давит ростом и своей мужской силой.

Он был удовлетворен, но это только разожгло аппетит. Может быть, и не ждать завтра. Он же джентльмен. А даме требуется ответить взаимностью, довести до такого же состояния, чтобы она кричала не на него, а от его рук и губ.

– Не приближайтесь! Вы дали слово!

– Дай мне право взять его назад, малыш, и ты получишь много удовольствия, – усмехается он и, сделав еще шаг, все-таки хватает со спины эту сладкую конфетку. Хотел вгрызться в эту прозрачную кожу, посмотреть такая ли она нежная под одеждой.

Руками он уже забрался под нее и даже снова нащупал грудь, чувствуя отчаянное сопротивление.

– Не даю. Я не даю такого права!

– Ты еще скажи, что тебе не понравилось у меня сосать.

– Конечно, нет! – возмущенно вскрикнула она, когда его пальцы обнаружили стоящие сосочки.

– Врешь, малыш, – рыкнул он и протиснулся через тесный ремень брюк и тут же замер, прикрыв глаза от наслаждения. Мягкие, влажные завитки волос были просто восхитительны. Макару дико понравилось, что там не выбрито, как у большинства шлюх. Еще одно доказательство, что она невинная. Невинная для него.

Он щипнул пару волосков и стал пробираться через эти кущи к самому сладкому, что таится у женщины, и тут же завопил, ощутив острую боль в пальцах ноги.

– Совсем дура! – заорал он, согнувшись пополам, когда Василиса вбила тяжелый каблук берц в его мягкие мокасины.