– Вы имеете на то полное право, но вас знают все, так как вы супруга самого Али Читсазийана. Кто в Хамадане не знает о нём.

– Спасибо большое, – еле слышно пробормотала я. – Вы очень любезны.

– Мы в прошлом году после праздника в мечети Махдийе учились стрельбе. Помните? Вы нас там не заметили, но все женщины мимикой или как-то иначе указывали на вас, говоря, что вот та высокая девушка – жена Али Читсазийана. Я не знаю почему, но мне тогда показалось, что раз вы жена командира, вы, должно быть, стреляете лучше всех нас.

Незнакомка засмеялась и добавила:

– Но во время стрельбы все пули пролетели мимо мишени.

Мне тоже стало смешно от тех воспоминаний, и я улыбнулась.

Тем временем Марьям с большим подносом в руках, наклоняясь, предлагала чай всем гостям, сидевшим в гостиной, а Нафисе с сахарницей в руках следовала за ней.

– Панахи-ханум, – продолжала незнакомка. – Мы состоим в кружке «Сопротивление» при мечети Махдийе и вместе с другими сёстрами занимаемся издательской деятельностью. Я прошу прощения… Но если бы вы смогли поделиться какими-то интересными воспоминаниями о супруге, мы могли бы это напечатать.

Затем она открыла свою сумку и достала тетрадь с ручкой.

Я погрузилась в мысли и воспоминания об Али, но в тот момент мне ничего не приходило в голову, и я сказала ей:

– Но я ведь не была с ним во время военных действий, а у Али не было привычки рассказывать о войне.

– То есть он ничего не рассказывал об операциях, о своих друзьях, о ранениях? – с удивлением спросила она.

– Ничего. Если я и узнавала что-то, то не от него, а от его друзей. О себе самом он ничего не рассказывал.

– Прошу прощения… Когда вы вышли замуж?

– В марте 1986 года.

Незнакомка стала считать на пальцах рук и сказала:

– То есть вы жили вместе приблизительно год и восемь месяцев?

– Да, приблизительно так.

– Наверняка у вас есть какие-то воспоминания того времени?

Я снова погрузилась в мысли и стала размышлять о том, каким воспоминанием мне поделиться: о жизни в Дезфуле или о поездке в Мешхед и Кум, рассказать о нашей свадьбе или же о приключениях в больнице Сасан…

– Извините, а в чём цель этого интервью?

– Ну, я думаю, что люди хотят знать о командирах, о том, какие они люди, и особенно о том, каковы они в личной жизни, в отношениях с супругой, с семьёй…

Я улыбнулась в ответ на её слова и сказала:

– Люди знают Али лучше, чем его семья и я. Он известен своей храбростью, своей любовью к имаму Хомейни и внимательностью к его изречениям. Во всех своих речах Али постоянно повторял одну мысль: «Не давайте идеям имама оставаться неисполненными». Он был очень дружелюбным и общительным человеком.

Моя собеседница безнадёжно посмотрела на меня, положила ручку в тетрадь и, закрыв её, спросила:

– То есть вы хотите сказать, что у вас нет ни одного воспоминания?

У меня было очень много воспоминаний об Али: с первого дня, как он засватал меня, до того момента, когда мы в последний раз попрощались. Я даже все эти даты 1986–1987 годов отметила в календаре, так как имела особое увлечение записывать некоторые воспоминания и события нашей совместной жизни. Даже если я не имела возможности подробно описать их, то особенно важные события отмечала в ежедневнике хотя бы одним словом или небольшим пояснением. К тому же я собирала на память очень много вещей, хранила все его письма, все его подарки, начиная с мохра[13] из Кербелы и заканчивая молитвенным ковриком, чётками, кусочком материи, который он привёз после встречи с имамом, небольшими флаконами масляных духов, которые он наносил за уши перед намазом. Но я подумала: «Какую пользу могут принести людям мои личные воспоминания о его жизни?»