Спросить он ничего не успел.

– Вы еще не закончили?

По пути в вестибюль обер-детектив заглянул в комнату, где проходила казнь: позабытые там големы снова маячили за его спиной.

– Вы вечно спешите нас покинуть, керр Гробер.

– Этот захудалый городишко сам себя не спасет, келер Висеншафт, – поддерживая давнюю игру, отозвался Луцио. – Так что верните мне моего стажера. Нам пора.

– Очень жаль, – притворно вздохнула Агнесс. – Керр Фромингкейт, надеюсь, скоро вы снова решите проведать нас.

– В качестве кого? – грубовато и в то же время отрезвляюще спросил обер-детектив. – Одного из ваших стервятников? Или же глиняной болванки?

Обратно ехали молча. Юрген уткнулся взглядом в пол, лишь бы не смотреть на кукольные маски големов, бывших раньше людьми. Керр Гробер снова курил, и стажеру нестерпимо хотелось попросить у него сигарету.

Экипаж остановился у здания первого отдела. Спеша оказаться в тепле, Юрген стремительно поднялся на крыльцо, но обер-детектив внезапно удержал его.

– В первый раз убивать всегда тошно. Сходи, выпей. А лучше налижись в зюзю, до зеленых чертей. Хенрика я предупрежу, он все поймет.

– Не в этом дело. – Юрген покачал головой. – Да и мне-то не пришлось…

– Страшная баба эта керляйн Висеншафт, – согласился керр Гробер. – Мужика рядом нет, вот и бешеная. А, скорей всего, оттого и нет.

Юрген кивнул.

– Я в порядке, – подумал и добавил, косясь на големов. – Правда, в порядке.

Расплачиваться за грехи? Наверное, в этом действительно есть определенная справедливость.

У конюшенного двора Апперфорта круглые сутки царил переполох. Ржали лошади, бранились кучера. Сновали грузчики у телег с фуражом. Чинили сломанную ось мастеровые. Прибывали и отправлялись почтовые кареты. Горланили, требуя особого отношения, спешащие курьеры. Выезжали на дежурство наемные экипажи.

Прогресс не стоит на месте, и однажды, Юрген был уверен, гужевой транспорт вытеснят манакаты, но пока источавший чадный дух навоза, мокрой шерсти и свежеструганого дерева двор только ширился, разбухал, точно тесто в слишком маленькой для него кадушке.

Особая суета поднималась, когда отправлялся очередной дилижанс. За полчаса до урочного времени на площади начинали собираться люди. Благонравные келер с мужьями и гомонящими детьми, взволнованные в ожидании приключения юные керляйн, обычно сопровождаемые кем-то из старших родичей, надменные от важности порученного дела банковские клерки, веселые студиозусы, небрежно одетые разнорабочие, следующие за сезонными нанимателями, богатые, бедные… Объединяло всех этих людей одно – выражение нетерпения, с которым они поглядывали на куранты часовой башни.

Сейчас те показывали четверть второго, последний дилижанс прибыл двадцать минут назад, новый ожидался через три часа, и на площади воцарилось временное затишье. Расходились по домам замешкавшиеся пассажиры. Поблескивали из-под песочно-снежных наносов затянутые серым льдом лужи. Колыхались обвисшие флаги. Дворовые псы грызлись из-за неведомо где добытой кости. Не обращая на них внимания, работяги в форме городского благоустройства ставили к празднику ель.

У конюшен детективы оказались случайно.

Некий сознательный гражданин (судя по почерку и построению фраз, женского пола) сообщил, что в соседней с ним квартире обитает гнусный аспид, замышляющий государственный переворот посредством надругательства над несчастными мышеловками, к чему прилагались подписи трех свидетелей.

Дело о некрокотиках все еще было свежо в памяти детективов, а потому первый отдел не мог не отреагировать.

Анонимный донос оказался пустышкой, преступный элемент, якобы издевающийся над бедными животными, – бездарным студентом скрипичного класса и по совместительству владельцем трехлетнего волкодава, а поклепщицей – впадающая в маразм старая кошелка, уверенная, что соседское чудовище пожрет ее тридцать усатых любимцев. Луцио мстительно выписал штраф обоим: одному – за нарушение общественного порядка и правил содержания крупных собак, второй – за ложный вызов.