Катрин, наоборот, чувствовала себя здесь словно рыба в воде. Деловито щебетала с невозмутимым официантом, рисуя тонким пальчиком узоры на меню. Уточняла какие-то нюансы. Большинство названий молодой человек слышал впервые и мог лишь догадываться, что заказывала его спутница.

– У глубокоуважаемых гостей есть особые пожелания?

Катрин посмотрела на Юргена, и тот покачал головой.

Официант ушел, но так хорошо начавшийся в манакате разговор не клеился. Керляйн Хаутеволле задала несколько вопросов и, получив односложные ответы, сочла за лучшее на время оставить собеседника в покое. Ее вежливость не исправила ситуацию: среди здешней публики стажер ощущал себя чужаком, пускай прочие посетители и были слишком хорошо воспитаны, чтобы таращиться на него в упор.

Когда принесли первое блюдо, Юрген вздохнул с облегчением: для молчания появился законный повод. Нечто золотистое – слишком жидкое для пюре и густое для супа – с листиками свежей петрушки и россыпью только что поджаренных гренок источало дразнящий аромат подкопченной курицы и пряностей. А еще кисловатый привкус маны.

– Невкусно? – спросила керляйн, заметив, как он поморщился.

– Эхо, – пояснил Юрген. – Чтобы приготовить суп, использовали ману. Такие, как я, это чувствуют.

Катрин нахмурилась. Вскинула руку, подзывая официанта. Спустя минуту перед смущенным Юргеном рассыпались в извинениях управляющий и шеф-повар.

– Не стоило беспокоиться, – промямлил молодой человек, когда блюдо заменили. – Здесь и без того сильный фон и…

– Но вам же не нравится еда, приготовленная с использованием маны? – Юрген вынужденно подтвердил это, и Катрин заключила: – Значит, все в порядке. – Она пригубила чай, задумалась, решая, не сочтут ли следующий вопрос бестактным. – И вы постоянно чувствуете излучение манакамней?

– Каждый одаренный чувствует. – Глаза девушки горели любопытством, и он осмелился продемонстрировать небольшой фокус. – Это как кисловатый металлический привкус во рту и одновременно зуд на кончиках пальцев. Для меня, по крайней мере. Предполагаю, в вашей сумочке лежит защитный скат или что-то подобное с эффектом микромолний. В браслете – дымовой камень. А кольцо – классический фонарик, почти разряженный, между прочим.

– Удивительно.

– Позвольте.

Он осторожно взял ее за руку, сконцентрировался. Лицо Катрин сохраняло спокойствие, но тонкие пальцы под его ладонью подрагивали, рождая ощущение спрятанного в горсти птенца – очень хрупкого, с нежной бархатистой кожей… Катрин дернулась и вскрикнула.

– Простите. Задумался, – Юрген виновато улыбнулся. – Зато теперь ваш фонарик опять работает.

Естественно, керляйн не преминула тут же проверить его слова.

– В этом наше преимущество. Мы сами по себе источники. Можем зарядить пустой манакамень, к примеру, или напрямую использовать энергетическую цепь артефактов.

«И даже создать ее подобие в собственном теле», – последнее Юрген решил не произносить вслух.

– Удивительно, – повторила Катрин, вертя на пальце кольцо.

Молодому человеку льстило, с каким детским восторгом смотрела на него сейчас керляйн Хаутеволле.

– Удивительно, что вы до сих пор не встречались с одаренными.

– У меня долгое время были проблемы со здоровьем, и поэтому до нынешней зимы я не покидала наш загородный дом в Лордихте. А среди рабочих отца их почему-то нет.

Юрген обругал сам себя за недогадливость. Конечно же, нет. Одаренных не допускали на мануфактуры манакамней. Слишком сильное эхо, способное выжечь даже подготовленный разум, порождали сады. Слишком мощная сила, сконцентрированная в одном месте, и… большой соблазн воспользоваться ею в своих целях.