– Козлом, уже занимаются, по моей просьбе начальник ОВД полковник Стариков наружку выделил. Обложили уже и, дом на Пионерской 14 и адрес Кравца на Лермонтова, под наблюдение взяли.

В двёрь кабинета постучали.

– Разрешите. Станислав Петрович, можно вас на минуту?

Обратился к майору, заглянувший в кабинет молодой мужчина.

– Это Гена Грицко, опер из линейного отдела, я сейчас, мигом.

Майор, резво поднявшись со стула, покинул кабинет. Ждали Ржавого действительно не долго, невесёлый, помахивая сложенным в двое листком бумаги, он вернулся на своё место.

– Что Петрович, плохие новости принёс?

– Да как сказать, Таня.

Майор развернул бумагу и громко, чтобы все слышали, прочитал.

Начальнику Линейного Отдела Внутренних Дел на транспорте,

полковнику Абдулину Ильясу Ибрагимовичу.

Заявление.

От бывшего сотрудника ЛОВД и сознательного гражданина, Козлова Игоря Валериевича. Считаю своим гражданским долгом, сообщить следующие. В понедельник девятого июня 2008 года, с целью сдать в ремонт свои рабочие туфли, я посетил сапожную мастерскую Башмачок. Хозяина мастерской Якова Моисеевича Хейфеца, я застал за работой, он прошивал плечевую кобуру. По размеру и конфигурации данной кобуры, я определил, что она предназначена для ношения боевого оружия армейского образца. На мой вопрос, кому сапожник выполняет заказ? Получил ответ следующего содержания. Кобуру ремонтируют, майору милиции Ржавому. Как бывший служивый человек, я сразу определил, что данная кобура не предназначена для ношения табельного пистолета марки ПМ. Из чего сделал вывод, хозяин кобуры не законно владеет огнестрельным оружием неизвестной марки. В целях выяснить последнее, я вступил в дружескую беседу с гражданином Хейфецом. В ходе беседы, мы распили с ним три литра креплённого пива Красный Восток, по ходу беседы Хейфец вёл себя подозрительно, на вопросы отвечал уклончиво невпопад, юлил, изворачивался. В конце концов, в доверительном разговоре, сапожник признался, что данная кобура принадлежит вовсе не майору Ржавому, как это было ранее заявлено, а очень крутому человеку. Выяснить кому именно принадлежит кобура, мне, к сожалению, не удалось, так как Хейфец заметив мой повышенный интерес к данному предмету, начал меня оскорблять и высказывать в мой адрес конкретные угрозы. Также в беседе, Хейфец проговорился, что заказы подобного рода, он выполняет не впервые. Я несколько дней думал – колебался, сообщать или нет в органы данную информацию. Пришел к выводу, что сотрудники милиции должны иметь информацию, о том что Хейфец работает на преступников.

13. 06. 2008 года. Козлов.

– Заявление зарегистрировано в дежурной части ЛОВД на станции Таёжный. В 20.00 часов, 13. 06. 2008. Такая вот хрень.

Майор с нескрываемой досадой в голосе, сложил листок. Округлив удивлённо глаза, Шаров, со злостью бросил.

– Ты гляди-ка, как расписался подлец. Писал бы уж сразу, считаю своим козлячье – поросячьим долгом сообщить, что майор Ржавый в пазухе гранатомёт таскает.

– Гена проверил заяву, побеседовал с капитаном, который в пятницу дежурил, заявление подал сам Козлов, и оно официально зарегистрировано в дежурке. Сегодня понедельник и заява, Ильясу на стол только к вечеру попала. Он сразу сориентировался, что я за Козла интересовался, и Грицко прислал.

– Не въезжаю?

Обратилась к майору, Татьяна.

– Козлов ставит дорогую прослушку, а потом бежит о кобуре докладывать, при этом рискуя, что заява не анонимная, а значит её вполне могут проверить, при проверке обнаружить жучок и выйти на самого Козлова? Ведь Хейфец не стал бы молчать?

– Он и так не стал молчать и все стрелы на Козлова перевёл.