– Для Василия Александровича и тебя! – Глаша положила на белую скатерть, рядом с чашкой шоколада, красивый конверт, перевязанный ажурной тесьмой.

Сима удивленно вскинула брови и криво усмехнулась.

Достав из конверта сложенный пополам лист бумаги она демонстративно откашлялась, раскрыла лист и продекламировала:

– Афанасий Леонтьевич и Анастасия Ивановна Котовы в день бракосочетания дочери своей, Глафиры Афанасьевны с Эрнестом Феликсовичем Нерябовым, покорнейше просят вас пожаловать…

– Да тихо ты, – хихикнула Глаша, оглядываясь на немногочисленных посетителей кафе.

– Так нет же никого, – отмахнулась Сима и продолжила, – просят пожаловать вас на бал и торжественный ужин…

– Сима! – Взмолилась Глаша, – дома прочтешь.

Сима вздохнула.

– Я так и знала! – Она посмотрела в листок на дату, – а чего так скоро то?

– Отбываем по месту службы, – гордо ответила Глаша.

– Далеко?

– В Тамбов… или в Тобольск, не помню.

– Может в Томск? – Съязвила Сима.

– Может, – Глаша картинно закатила глаза, – да какая разница то?!

– Действительно, – улыбнулась Сима, – никакой!

Глаша отхлебнула из своей чашки шоколад и поморщилась.

– Без сахара горько.

– Пей с сахаром.

Глаша отрицательно покачала головой.

– Не могу. Мерки уже сняли.

Сима засмеялась.

– Ну да, не комильфо если на невесте треснет свадебное платье! Не завидую! – Она добавила в свою чашку еще один, уже определенно лишний, кусочек сахара, – эклеры тоже не будешь?

– Не искушай! – Глаша обиженно хмыкнула, – вот выйду замуж и буду делать чего захочу.

– А чего ты хочешь? – Спросила Сима, задумчиво помешивая ложечкой в чашке.

– Я?

– Ну да, ты.

– Выйти замуж за Эрнеста Феликсовича!

– А потом?

– Потом я буду замужем.

– Логично! А что там, в замужестве, ты хочешь делать?

– Много чего. Сама не знаешь?

– Эклеры кушать?

– Причем тут эклеры? – Удивилась Глаша. Она немного подумала и, наклонившись к Симе быстро прошептала, – любить буду и детей рожать!

– И ради этого ты готова уехать в Тобольск?

– Да хоть на край света! – Четко заключила Глаша.

Сима конечно не могла не радоваться за подругу, но то, как у той все просто складывалось, удивляло.

Глашу Котову и Эрнеста Нерябова сосватали родители.

Глаша ждала их первой встречи и уже заранее была влюблена. Она томно вздыхала и переписывала в альбом любовные стихи к своему придуманному образу.

Знакомство не разочаровало! Глаша наполнилась любовью по самую макушку.

Юнкер Нерябов казался весьма сдержанным при их первой встрече, чем заставил Глашу изрядно попреживать. Но все разрешилось очень быстро. Чувства оказались взаимными. Признание состоялось сразу после выпускного спектакля и тотчас последовало предложение руки и сердца.

Вот и все. Как по-написанному. Можно ли так быстро понять, что это и есть тот единственный, с которым хоть на край света?

Неожиданно за спиной Симы прозвучал знакомый голос:

– Барышня Шереметьевская, барышня Котова! Мое почтение!

Сима оглянулась и сразу расплылась в широкой улыбке. Перед ними стоял режиссер Капустин с коробочкой пирожных в одной руке и шляпой в другой.

– Тимофей Данилович! – Воскликнула Сима, – вы один? Присаживайтесь к нам!

– Премного благодарен, – Капустин присел на край стула, – но спешу-с. У маменьки день ангела, – он продемонстрировал коробочку с пирожными, – ожидают к чаю. – Режиссер улыбнулся, – только скажите, как ваши дела?

– Вот, Глаша замуж идет, – Сима указала на конверт с приглашениями.

– Поздравляю, – простодушно улыбнулся Глаше Капустин, – а вы, Серафима Васильевна? Что на счет сцены?

Сима молча вздохнула.

– Вам бы в Петербург! Вся театральная жизнь нынче там, – Капустин мечтательно покачал головой.