– Ну, ты, Рита, просто очаровательна! Это платье очень тебе идет! В нем ты выглядишь как невеста.

Рита села рядом с Наташей, положила руку на ее плечо:

– Наташа, я хочу тебя спросить: из-за чего ты поссорилась с Евгением?

Наташе не хотелось вспоминать об этом.

– Наташа, а ты не жалеешь, что поссорилась с ним?

– Нисколько. Что это ты так выпытываешь?

Темные глаза Риты стали печальными. Она нежно обняла подругу.

– Видишь ли, Наташенька, я люблю Женю… Он настаивает, чтобы я вышла за него замуж… Но мне почему-то немного боязно… Ведь мы знаем друг друга так мало.

В повлажневших глазах Риты появилась задумчивость.

– Видишь ли, все это случилось неожиданно… – Она замялась. – Я не должна была поступать так опрометчиво…

Рита не договорила, на глазах блеснули слезы. Она уткнулась головой в плечо подруги и всхлипнула.

– Что ты, Рита, успокойся! Разве это позор, что ты решила выйти замуж? Ведь ты любишь его, а он тебя… Или ты боишься своего отца? – Она гладила рукой волосы Риты. – Но ведь он не враг тебе, коли ты встретила человека по сердцу.

Рита перестала плакать, поспешно вытерла глаза.

– Скоро придет отец… Ведь я собиралась учиться, подала документы в медицинский институт.

– Ну, что ж тут такого, разве нельзя учиться замужем?

– Какая ты странная, Наташа! – смутилась Рита. – Могут же быть дети…

– А разве, имея детей, нельзя учиться?

– Видишь ли, Наташенька, Евгений считает так: «Жена должна быть украшением семьи». Неужели для того, чтобы быть домохозяйкой, я должна была учиться десять лет?

Подруги обнялись, склонив друг к другу головы, и долго сидели задумавшись. Трудно, очень трудно каждому человеку найти свою настоящую любовь…

У Жигуленко неожиданно произошли перемены. Перед отъездом в лагеря пришел приказ о назначении его адъютантом комдива, а Дуброва тем же приказом переводили в роту Аржанцева.

Жигуленко ходил сияющий и всем своим видом давал понять, что иначе не могло быть. Встретив Жигуленко, Миронов, узнав об этом, протянул ему руку:

– Поздравляю с повышением!

Но тот решил замять разговор.

– Хитрый ты, Сашка, тихой сапой действуешь. Отбил у меня Наташу и в ус не дуешь.

Разговор этот происходил при командирах, на стрелковом тренаже и был встречен шутками. Миронов обиделся, и целую неделю они не разговаривали. И, уже собирая вещи, Жигуленко заговорил первым.

– Ну хватит дуться, индюк, – похлопал он Миронова по плечу. – Кончилась, браток, моя холостяцкая вольница, скоро женюсь. Такую свадьбу закачу, Сашка, аж чертям тошно станет. Уже папашу родного потряс. Он обещал тысчонки три подбросить.

– Нет, ты это серьезно? – удивился Миронов.

– А ты думаешь – шучу? Решил – и все!.. Давай по рукам, Саша. Все обиды – в сторону. Что мы с тобой, ребятишки? Приходи на свадьбу.

В субботу Миронов заступал в наряд и поэтому с середины дня ушел готовиться, поручив своему помкомвзвода Рыкалову изучить обязанности должностных лиц караула.

Миронову было весьма обидно: «У друга свадьба, а ты иди дежурить». А тут еще вчера за борьбу опять получил только «удовлетворительно».

«Плохо тренируетесь», – сказал Канашов.

Аржанцев тоже выругал.

Миронов подшил чистый подворотничок, довел до золотого сияния пуговицы, начистил сапоги и прилег на койку: «А что, если попросить Дуброва подменить меня на дежурстве?»

Миронов отправился в роту. Но никто не знал, где Дубров. До развода оставалось не более часа.

Раздосадованный Миронов направился в штаб. Он закурил и присел на скамейку у штаба. Его размышления нарушили чьи-то торопливые шаги.

– И где тебя носит, чертушка? – услышал он хрипловатый басок Дуброва. «Чертушка» было его любимым словом. – Я побежал к тебе на квартиру – нет. В роте – нет.