Приехавшая в 1952 году ещё (или уже?) моя будущая мать в качестве жены (меня и в проекте не было), сказала: «Какой пустынный город…», а ведь матери довелось поработать и в тыловом госпитале провинциального города Конаково (сейчас ходит электричка от Москвы), когда вражеские войска стояли под Москвой в 50 км всего от того самого знаменитого посудного завода им. Калинина (ЗиК), а голод был в городе городской. Меняли в окрестных деревнях всё, что те соглашались брать, включая ёлочные игрушки, получая хотя бы «поросячий супчик», как назвала похлёбку одна сердобольная женщина. Девочки, а это были моя мать и её племянница-почти ровесница были счастливы. В Доме Культуры размещался военный госпиталь, девчонки стирали бинты, сушили, скручивали. Тазы с мокрым бельём были неподъёмны и их волочили, а госпиталь располагался на песчаном обрыве реки. Промышленное предприятие, старый посудный завод, каких было три всего в стране, подготовили к взрыву, а дорогостоящее оборудование вывезли за Урал. Завод не взорван был дедом, предпенсионером, с партбилетом 1916 года, владевшего и немецким языком в совершенстве, Лепину Андрею Ивановичу (Иоановичу). Фамилию обрусили, конечно. Но именно его вызывали «на ковёр» уже после окончания ВОВ, вменяя в вину и знание немецкого и то, что завод, де, не взорван не смотря на приказ, да ещё и «хорошее происхождение» у деда было… Спас его возраст и некоторый стаж райкомовский, да и жена, моя бабушка, была как бы «своя», с простреленной коленкой, из живописного цеха, местная, уже и беззубая (голод?), прямо как в популярной телевизионной рекламе о протезном клее, тоже из 19 века (муж был второй, первый «сгинул», уехав на заработки в Москву, в дореволюционные годы, конечно), да и образование позволяло ему цитировать приказ. Не дед знал в совершенстве немецкий (мог пособничать врагу?), который знало много людей в этой местности, как и курсы латышского имелись при царе, а сомневались, значит, в победе Советской армии? К слову, после войны шутливо-ироничная фраза «положи зубы на полку» была весьма популярна. Завод был запущен с отступлением фашистских войск из-под Москвы на остатках невывезенного оборудования. Война была народная, как и в 1812г. Спасли-то деда от голодной смерти крестьяне, которые, буквально, погрузили умиравшего лежачего больного, знакомого им по довоенной работе «начальника» в телегу и он руководил восстановлением кузнечного дела просто лежа. Везде была война. Корчагиных было не мало.

Конечно, руководство Ленинграда подготовило к взрыву основные заводы. Все корабли Балтийского флота должны были быть затоплены. Рылись окопы, заклеивались бумажными полосками стекла окон, смазываемые мокрым мылом, занавешивались оконные проемы плотными тканями (светомаскировка). На улицах и перекрёстках возводили баррикады и противотанковые препятствия общей длинной 25 км, построили 4100 ДОТов и ДЗОтов, в зданиях создали более 20 тысяч огневых точек. На Кировском (Путиловском) заводе собрали 75 танков для обороны города. ДЗОТ можно увидеть и сейчас на Московском проспекте, у здания, строявшегося как Дом Советов, которым здание так и не стало. По фасаду остались следы от осколков снарядов. Недалеко, по улице Ленсовета стоит дом довоенной постройки (1938—39) со следами от осколков. Есть ДОТ на перекрестке ул. Гастелло и пр. Гагарина. В центре города есть дома со сквозными дырами в стенах от снарядов, заложенных потом кирпичем, а во многих квартирах не хватало паркетных досочек, которыми просто топили печки-буржуйки, как и многочисленными книжками, ведь город-то был «культурной столицей». Интересна «пробоина» в доме 131 по наб. р. Фонтанки. Она была со стороны двора-колодца в комнату, где сохранился слегка выжженый паркет от когда-то стоявшей в углу печки-буржуйки. Известны случаи падения бомб сквозь несколько этажей, но не взорвавшихся благодаря подпольщикам на заводах их производящих, которые наполняли бомбы песком.