Наконец подвыпившие гости спели под Валеркин аккомпанемент:

Стали расходиться. Попрощавшись со всеми, Алексей увлек Катю к себе в комнату, обнял, прижал к двери, дыхнул водкой:

– Будешь ждать меня?

– Конечно!

– Два года?

– Что ж делать…

Она была притихшей, необыкновенно ласковой в этот вечер. Даже как будто не возражала против «этого». Только тихо заметила, когда он начал стягивать с нее одежду и дошел до синего нижнего белья:

– Может, не надо? Тебе же спокойнее там будет…

Несмотря на обуревающее его желание, Алексей согласился:

– Будет спокойнее.

Проводил ее домой. Снова долго целовались. Прямо под дверью ее квартиры, из которой кто-то смотрел в глазок.

Когда вернулся, в убранной квартире было тихо. Лиля спала. Отец, кажется, тоже. Только мама дождалась, обняла:

– Надеюсь, сынок, что ты все правильно решил, что не пожалеешь…

– Не пожалею!

– Не могу представить, как же мы без тебя… Как ты без нас…

Вспомнил каникулы в Потаповке, пионерской лагерь от керамического завода:

– Мы же и раньше расставались.

– Но не на два года! – Заплакала.

– Ну, мам! Все будет хорошо…

Был ли он в этом уверен? Про армию рассказывали разное. В книгах и на уроках в школе прославляли подвиги советских солдат. По телевизору показывали мощь отечественного оружия. Отслужившие же знакомые парни только усмехались, качали головами:

– Армия – это такая школа жизни…

Некоторые добавляли:

– Которую лучше пройти заочно.

Воевавший на Северо-Западном фронте дед Семен из Потаповки, когда внук бывал в деревне, ничего не рассказывал про армейские годы. Бабушка Зоя обычно оттаскивала Алексея от него:

– Лешенька, ну чего пристал? Видишь, не хочет дед об этом говорить.

Отец же теперь в ответ на его расспросы сначала повышал голос:

– Не хотел учиться в институте, так узнаешь, какова она – солдатская жизнь! – Потом смягчался и как мог серьезно объяснял, напутствовал: – Армия – это такая нелегкая работа… Следи за собой. Будь аккуратным. Не отставай, но и вперед сильно не суйся. Ни перед кем не пресмыкайся и никем не помыкай, не подличай, оставайся человеком. И помни, что бы ни случилось, это все равно пройдет. Понял?

– А что может случиться?

– Неважно. Но и это пройдет. Понял?

– Понял.

Уже с улыбкой:

– Знаешь, какая главная заповедь солдата?

– Какая?

– Держись подальше от начальства и поближе к кухне. Уяснил?

Алексей кивал:

– Уяснил. – И уточнял: – А этого всего достаточно?

Отец пожимал плечами и вздыхал:

– В мое время было достаточно. Как там сейчас, не знаю. В армии, наверное, как и в жизни, все постоянно меняется. Так что будь готов ко всему…

– К чему «ко всему»?

– Ко всему!..

Их долго везли на поезде. Мелькали за окошком березы и сосны, голубоватые поля, уходящие за горизонт. Мало кто смотрел на то, что «за»: вагон раскачивала пьянка. Призывники прощались с гражданской жизнью водкой, вином, пивом, дикими воплями и завываниями под гитару, а также кровавыми соплями из разбитых не по злобе носов.

Выгрузили в Хабаровске. Пересадили и повезли дальше. Прошелестело:

– Танковая учебка… Будем танкистами… Ага, как «Четыре танкиста и собака»…

Алексей почему-то вспомнил огромный черный танк в альбоме сестренки.

Отобрали все гражданские вещи. Прогнали через баню, не дав толком помыться. Выдали непоразмерную форму. Бегом повели в столовую. Бегом поели: теплая водица с листиком капусты, каша из капусты и несладкий компот, вроде бы из той же капусты. Два тоненьких кусочка хлеба.

«Двуяростные» кровати в казарме. Потрепанные одеяла. Никто не жаловался: заснули мертвым сном.