– Охренеть! Сколько раз ты уже умирал?

– Очень много…

– Это больно?

– А ты не помнишь? – усмехнулся в ответ чернокрылый.

– Что? Откуда мне знать? – возмутился я.

Ворон ничего больше не ответил. Он взмахнул крыльями и взлетел. Я непонимающе посмотрел ему вслед. Куда это он? Я стоял в растерянности, не имея представления, что делать дальше и оглянулся по сторонам.

Неожиданно из–за впереди растущего дерева появился врановый. Он покружил надо мной и стал снижаться.

– Ну и куда ты свалил вдруг? – сердито крикнул ему.

Богдан подлетел ко мне и сел на плечо.

– Ты слышишь реку?

– Да. Только понятия не имею, где она, – ответил я, глядя на ворона.

– Она там, – посмотрел он туда, откуда только что прилетел.

– И что она нам даст? – не понял я.

– У тебя есть другие варианты? – ехидно спросил чернокрылый.

– Нет… От перстня тоже нет подсказок. – вздохнул расстроенно.

– Тогда пошли к реке. По ней куда-нибудь, да выйдем. А там, может, и перстень твой проснется, – усмехнулся он.

– Нет. Я, наверное, никогда не привыкну к этому…

– К чему? – не понял пернатый.

– К голосу твоему! Человеческому… – пояснил я и отправился к реке…

Мы подошли к воротам какой–то крепости или города, когда солнце уже начинало садиться, но было все еще довольно светло. Вид его казался зловещим, неприветливым. Даже пения птиц не было слышно. Я не знала, куда нас привели, но чувствовала, что бывала здесь раньше. Скорее всего, в прошлой жизни, когда была Вельгалой.

Ворота эти выглядели высокими, деревянными и, судя по всему, тяжелыми. На светлом дереве по краям дверного полотна просматривался незамысловатый рисунок, тем не менее вырезанный небрежными движениями руки. Он, словно был мертвым, без души. Сразу заметно, что тот, кто его делал, не любил свою работу. Объемные петли ворот выкованы из железа, уже кое–где покрытые ржавчиной и мхом.

Город этот, видимо, и являлся тем самым Огнараком, о котором упоминал рыжий ранее. Он был обнесен мощным каменным ограждением. Сама стена выглядела угрюмо и устрашающе, как и подобает защите. Она состояла из огромных серых валунов, которые лежали друг на друге в шахматном порядке. Щели замазаны каким–то неприятным месивом грязи или глины с соломой.

Остановившись перед проходом, русоволосый монсогр кивнул взлохмаченной, давно не мытой головой остальным, чтобы тормознули нашу процессию. Невзор прикрикнул на нас, чтобы быстрее ступали ногами, и с силой ударил своим арапником о землю. Мы все встали около него, и девчушка снова захлюпала носом. Я повернулась к ней и отрицательно покачала головой, показывая, что не стоило злить их сейчас.

– Эй! Нажир, Самбир! Хватит дрыхнуть уже! Открывайте давайте быстро! – заорал на кого–то за воротами Валес.

– Что, не терпится скорее к Лучинке заскочить? – раздалось за вратами, и они со скрежетом начали открываться. – Соскучился уже, поди? Долго шляешься. Так может, место–то уже занято?

– Иди к Бафосу! – злобно прошипел в ответ русоголовый здоровяк. – Хватит языком трепать! Устал я!

Ворота, скрипя несмазанными петлями, распахнулись, и я увидела еще двух монсогров. Они были поменьше ростом тех, что сопровождали нас. На их головах красовались шапки из жесткого темного сукна. Рубашки темно–зеленого цвета завязаны под шеями тонкими веревками, концы которых свисали до груди, будто змеи – мятые, все в жирных пятнах. Поверх рубашек натянуты черные жилетки из плотной мешковины, тоже все заляпанные. Вид неряшливый, а запах, который от них исходил вызывал приступ тошноты. Мыться, видимо, у них не приветствовалось.

– Какая добыча! Ну, кроме старухи и малявки! – цокнул языком один из них и сально оглядел нас своими маленькими карими глазками.