– Ты родилась с тем же пороком…

Рэйлинн кивнула, что выглядело крайне слабым из-за её положения в коконе из одеяла.

– Во время родов погибла мама, – израненное сердце девушки и здоровое активное сердце парня одновременно сжались в необъятной боли. – А потом и мой порок сердца, как у Аластера, просто убили отца. В тот момент для него перестало существовать что-либо. Он поставил перед собой единственную цель – вылечить нас.

– Но врачи не брались… – комментировал Марс, стараясь вникать, понимать, но разве может прийти понимание такого несчастья в одной семье с красивой фамилией Касабланкас?..

– Нет. За прошедшие двадцать лет медицина, конечно, шагнула вперёд. Теперь всё было бы иначе, но тогда… отец взвалил это на свои плечи.

Как же Марсу хотелось срастить в голове эту историю, но она казалась такой книжной или киношной. Неужели в жизни люди могут проходить через это?.. Дети?..

– Аластер же химик, не врач…

– Отец был химиком-биологом. Медицина для его гения оказалась не сложнее прочного орешка. А вот мой брат – химик. Он разбирается в разных областях науки, но поиск решения затеял именно в создании лекарства.

– А вы не пробовали… операцию? Ты сама сказала, что медицина шагнула вперёд.

Марс уже не просто хотел вникнуть. Ему нужно было понять ситуацию, будто она стала его личной на это время повествования…

– Это было бы прекрасно, – девушка слабо улыбнулась, так грустно и обречённо, как не каждая женщина в возрасте улыбнётся. – Но отец установил нам на сердца клапаны. По понятным причинам мы не знаем точной технологии, но они помогают сердцам биться даже в тот момент, когда они замедляются.

– Что если их снять? – Марс неожиданно оказался там… в Чикаго, вместе с маленькими Рэйлинн и Аластером, которые боролись за жизнь в операционной, пока гениальный отец вживлял им клапаны. Комната, склад… да весь мир вокруг попросту перестал существовать.

По выражению лица девушки он понял абсурдность своего вопроса. Конечно, эта семья испробовала разные варианты, чтобы жить. Но в итоге по каким-то причинам лучшим стало смириться, колоть гадость прямиком в сердце при приступах и искать лекарство силами одного гениального парня.

– На данный момент нет технологии, которая может запустить наши сердца, а чтобы снять клапаны… они должны остановиться, – неожиданно даже для самой себя Рэй рассмеялась, с такой глубинной болью и отчаянием, что парень неподалёку от неё испугался. – Парадокс в том, что если бы не клапаны, то сейчас врачи смогли бы вылечить наш недуг, – она снова помрачнела. Бледное лицо побелело с новой силой. – Но без них мы бы не дожили до этого момента.

Они резко замолкли. И это стало минутой молчания по тем возможностям, которых лишились столь юные ребята… по их жизни, висящую день ото дня на волоске. По таким безумным стечениям обстоятельств…

– Почему они перестали вам помогать? Клапаны эти… – Марс решился прервать тишину не сразу, но рассказ его заворожил, и он почувствовал потребность в том, чтобы узнать финал. Если не истории в целом, то хотя бы первого её тома.

– Мы их просто переросли, – отстранённо отвечала Рэй, смотря исключительно в потолок, а не на парня рядом. – Я была совсем малышкой, когда получила клапан, поэтому моя болезнь протекает хуже, нежели у Аластера.

Клапан – какое дурацкое название этому устройству. Ведь это не труба или защёлка, а самое настоящее сердце, поддерживающее жизнь в живых молодых людях.

И самое ужасное в том, что Рэйлинн, такая юная красивая девчонка, просто смирилась с этим. Марс слушал её, понимая одну страшную вещь: она ни разу не показала какое-либо желание жить. Лишь печаль о том, что у неё это не вышло.