— А если я не подчинюсь?

Финея покачала головой:

— Это не игры с господами. Элар не потерпит. Даже не пытайся. Не спустят. Накачают седонином, и все равно будет так, как они хотят. Только еще хуже… Оставь себе хотя бы разум.

Финея испуганно вскинула голову и тут же молча вернулась на свою кровать. Рабыня принесла мне еду, а в отдалении уже маячила Пальмира.

Это только на словах казалось, что четыре часа — много. Они пролетели минутами. Мне ничего не оставалось, кроме как терпеть. Присутствие двух рабов-вальдорцев, с которыми я уже успела познакомиться накануне, прибавляло обреченного смирения. Я понимала, что сопротивляться бесполезно — для того Пальмира и таскала их за собой.

Впервые в жизни меня мыли другие люди — две худенькие девочки-норбоннки. Это было неприятно, странно, но я молчала. Причесывали, одевали. Если, конечно, можно назвать одеждой сетку из колец агредина, которой были прикрыты мои бедра. Кажется, большего не полагалось. Я глохла от страха и стыда, покрывалась мурашками, беспрестанно хотела пить, потому что во рту пересыхало. Но воды мне не давали. О да, я могла догадаться, почему. А, может, и не могла…

Я больше ни о чем не спрашивала. Молчала. Пальмира придирчиво оглядела меня, и я увидела в ее руках накидку, какие носят высокородные госпожи, когда хотят скрыть лицо. Но эта была красной. Алая, как мантия Великого Сенатора. Имперка укрыла меня, убрала ткань с лица, показала прорези, в которые нужно продеть руки. Оглядела, поджав губы, удовлетворенно кивнула.

— Держи.

Пальмира сунула мне в руки блестящий металлически поднос с гладкими подвижными ручками. Они проворачивались в зажатых кулаках, от чего поднос ходил ходуном. Удерживать его через прорези в накидке было еще неудобнее, к тому же, он был неожиданно тяжел для своего изящного вида. Слишком тяжелый, чтобы долго держать на весу. Слишком.

Я посмотрела на имперку:

— Что это?

— Держи крепко. Поняла?

Я повернула поднос, покрутила ручку кончиком пальца:

— Он сломан. Ручки не держатся. Его можно уронить. И почему он такой тяжелый?

Я попыталась вернуть, но Пальмира всучила обратно:

— Так надо. — Она уставилась в мое лицо. Какое-то время молчала, поджав губы. Вдруг тронула мою руку теплыми пальцами, но я сбросила это касание. — Удержи этот поднос, что бы ни происходило. Поднос и то, что будет на нем. И, может, тебе повезет.

От этих слов пробрало морозцем:

— Значит, ты соврала. Ты знаешь, что там будет.

Пальмира едва заметно кивнула:

— Теперь знаю в какой-то степени.

— В какой-то? — я даже усмехнулась.

Она снова кивнула, не обратив внимания на усмешку:

— Я понимаю о формате мероприятия. Но кто… что… как именно разовьются события — всегда непредсказуемо.

Пискнул навигатор, Пальмира сосредоточенно вглядывалась в прибор. Подняла голову:

— Пора.

Она опустила на мое лицо накидку, и теперь остались видны только руки с проклятым подносом. Он был пуст, но я уже чувствовала напряжение в пальцах. Сколько придется его держать? Сколько я смогу его продержать?

Пальмира оглядела меня с ног до головы, кивнула сама себе. Посмотрела туда, где мое лицо скрывала непроницаемая вуаль:

— Просто держи. Сколько сможешь. По крайней мере, не будь первой.

Вот теперь стало страшно так, что я не могла пошевелиться. Меня будто заморозили.

Пальмира порылась в своем кармане, ее тонкая рука взметнулась перед моим лицом, и я почувствовала, что она что-то приклеила на вуаль у меня на лбу. Сверилась с навигатором, кивнула:

— Пойдем. Нельзя заставлять ждать.

Я не шелохнулась.

— Что ты приклеила?

— Метку.

— Что она значит?

Пальмира покачала головой: