Пространство между речушкой и городской стеной было сплошь заставлено монастырскими постройками – свинарниками, курятниками, силосными ямами – окруженными высоким деревянным частоколом. На другом берегу, среди осушенных болот, сочными листьями блестели на солнце монастырские виноградники. «Богатое аббатство», думал Ивар. «Надеюсь, аббат не поскупится с оплатой».

Время до обеда пролетело незаметно. По звону колокола Ивар направился в трапезную. Просторное светлое помещение, выходящее окнами на юг, уже вобрало в себя около сотни монахов. Внутри пахло свежим укропом и мятой, обильно рассыпанными по каменному полу. Сегодня был понедельник, а значит, полагалась скоромная пища, да еще и в двойном размере: от келаря и от рыбника70. Монахи в молчании степенно рассаживались за длинными столами, застланными узкими скатертями из грубой серой холстины. На столах уже стояли деревянные плошки с хлебом, покрытые груботкаными белыми салфетками. Напротив каждого едока лежала деревянная ложка и щеточка для сметания крошек. Ножами монахи пользовались своими, теми, что постоянно носили на поясе.

Под пение псалмов помощники ризничего разносили миски с вареной рыбой, придерживая их за края пальцами, обернутыми в рукава ряс – чтобы не касаться еды. На входе в трапезную Ивар ополоснул руки из подвешенного к стене кувшина, затем вытер их чистым рушником, выдаваемым каждому входившему. Один из помощников ризничего, худощавый послушник с хитрыми крысиными глазками, молча указал Ивару на свободное место за ближайшим столом. Ивар немного удивился, что незнакомому гостю отводят здесь столь почетное место во главе трапезной, но ничего не сказал, лишь молча проследовал к столу. Сидевший рядом монах удивленно взглянул на него, но тут же вернулся к своим мыслям.

Дослушав De verbo Dei71, монахи принялись вкушать пишу в сосредоточенном молчании. Ивар с наслаждением поглощал куски сочной трески, приправленной чесноком, кервелем, зернистой горчицей и обсыпанной сверху свежей зеленью. Увлекшись трапезой, он не сразу заметил косившиеся в его сторону взгляды сотрапезников. Подняв, наконец, глаза, Ивар увидел стоявшего перед ним седого старика в темно-серой рясе, препоясанной толстой веревкой с тремя узлами. «Странный кордельер72. Что ему нужно здесь?» Старик продолжал безмолвно стоять и в упор разглядывать Ивара, словно диковинную пичужку.

На вид старику было лет семьдесят. Густые седые брови, клочки пепельно-серых волос на ушах, тонкий, чуть крючковатый нос, острый проницательный взгляд.

– Вам что-то нужно от меня? – спросил, наконец, Ивар назойливого францисканца.

– Судя по всему, вы прибыли к нам из Нормандии либо из Дании, не так ли? – ответил тот вопросом на вопрос.

– И отчего же вы так решили? – недоуменно поинтересовался Ивар.

– По той непринужденности, с которой вы заняли чужую территорию. – Сидевшие рядом монахи заулыбались шутке старика, в то время как вся остальная трапезная взирала на их скандальный стол с молчаливым осуждением.

– Но помощник ризничего сказал мне… – начал было Ивар, однако францисканец сердито перебил его, обводя взглядом помещение:

– И какой же именно?

Ивар попытался отыскать среди монахов того послушника с крысиными глазками, но тщетно – того и след простыл. Вскоре к возмутителям спокойствия подошел трапезничий. Быстро уяснив суть проблемы, он попросил Ивара пересесть за другой стол: тот, за которым вкушали хлеб и вино семеро каких-то оборванцев, судя по всему, городских бедняков. Спорить было бессмысленно. Пришлось идти через всю трапезную к этим «стражам Неба», оставив недоеденную треску прилипчивому старикашке. «Сам уже одной ногой в могиле, а все туда же: место его, видите ли, заняли не по чину!» раздраженно думал Ивар, подсаживаясь к беднякам.