– Вот! – победно провозгласил Слава и, сдав бегунок чуть-чуть назад, явил оперуполномоченному картину, как из дверей казино вышел паренёк лет восемнадцати в кожаной куртке и быстрым шагом направился куда-то в глубь стоянки. Через минуту после исчезновения его из поля видимости камеры на крыльце возник второй – спортивного вида, в джинсах и чёрной толстовке, с непрозрачным пакетом в руке, сквозь стенки которого топорщились уголки купюр. Парень явно торопился уйти от погони: как только он достиг конца лестницы, на крыльце нарисовались два охранника. Перепрыгивая через две ступени, один первым догнал беглеца и схватил за плечо, но спортсмен развернулся и сильным ударом в лицо уложил громилу. Это произошло так стремительно, что второй боец не успел сориентироваться и получил такой же сокрушительный удар в живот. Атлет припустил бежать, и ему хватило двух шагов, чтобы выйти из зоны видимости. Охранники, кое-как поднявшись, бросились в погоню. На подмогу им спешили ещё двое.

– Хороший у него удар! – похвалил Миронов и поднял глаза на Скулу. – В пакете деньги, как я понимаю?

Кулагин помолчал, выдерживая взгляд опера, а потом спросил холодным тоном:

– Вы думаете, это они украли перстень?

– Мы привыкли отрабатывать все возможные версии, – слабо улыбнулся Миронов. – Даже маловероятные. Что если эти парни провели отвлекающий манёвр?

Скула молчал, играя желваками.

– Тот, что помоложе, он ведь был за столом, где сидела Соловьёва?

– Да, точно! Был же! – оживился Слава.

– Можно посмотреть это ещё раз? – Миронов, минуя директора, обратился напрямую к «трактористу», а тот уже шуровал в своей сложной технике, возвращаясь к изображению за столом.

Камера плохо захватывала подозрительного парня, но, даже наблюдая половину его затылка и плечо, Миронов мог с уверенностью сказать, что пацан смотрит на Соловьёву. Он буквально сверлил её взглядом, особенно в тот момент, когда женщина принялась снимать перстень. По приподнятым плечам и замершим в недожатом кулаке пальцам парня Миронов определил, что тот чего-то ждёт – напряжённо, настороженно. Возможно, он ждал не того, что должно было наступить, а того, что должно было отпустить его. Скажем, приступ клептомании.

– Можно скопировать мне эту запись? – капитан слегка откинул голову в сторону директора.

– Конечно.

– И ещё ту, с внешней камеры. А есть записи с парковки?

Слава открыл, было, рот, но Скула опередил его:

– Нет, к сожалению. На той камере был повреждён кабель.

Миронов перевёл взгляд на «тракториста», и тот активно закивал.

– Слава, запиши товарищу капитану видео на диск, – чтобы сгладить неловкость, попросил Скула.

Миронов ушёл не сразу. Ещё задал несколько вопросов относительно расследования пропажи охранниками казино.

– У нас тут редко такие вещи случаются. Обычно если крадут, то телефоны или фишки, – с неохотой заговорил Кулагин. – Деньги вот ещё бывает – у тех, кто в баре на коньяк налегает. Но уже полгода не было ни одного инцидента.

– И какова ваша версия случившегося?

– Я думаю, мужик этот выпил и потерял перстень. Выронил, когда пиджак снимал. Вещь-то ведь круглая, могла укатиться под другой столик, а там его кто-нибудь подобрал.

– А возможен вариант, что он передал кому-то украшение или обменял на фишки? – уточнил Миронов.

– Фишки у нас выдаются только в обмен на наличку, а что касается того, передавал ли Соловьёв перстень посторонним, то мы этого не видели. Может, вы заметите, – Скула кивнул на компакт-диск, который капитан держал в руке.

Миронов попрощался и направился к выходу.

Татуировку мне сделали между лопаток. Если честно, я был уверен, что мне придётся несколько часов терпеть адскую боль, поэтому ещё на пороге салона спросил татуировщика, будет ли он мне делать анестезию. Парень посмотрел на меня так, будто я потребовал присутствие Киры Найтли.