На этот раз мой взгляд упал на не менее притягательный, но столь же опасный предмет – пистолет. Это был девятимиллиметровый «Стечкин». В оружии я разбирался слабо, но когда мне было двенадцать, в наш детдом привезли гуманитарную помощь, собранную по всему району, – одежду, игрушки, книги, предметы гигиены. В этих книгах помимо сказок, замшелых советских романов и букварей я отыскал энциклопедию Александра Жука «Револьверы и пистолеты ХХ века» и проглотил её за три вечера. К сожалению, больше возможности пополнить свои знания у меня не было, но те, что имелись, позволяли мне по достоинству оценить оружие брата. Помня, как наказал меня за любопытство меч, я с ещё большей осторожностью вынул «Стечкин» и сжал его рукоятку. Увесистый и холодный, он рождал страшное чувство неотвратимости смерти. Мне ужасно хотелось выстрелить. И не просто в пустоту ради звука и отдачи, а по мишени – по движущейся мишени. Хотелось увидеть, как поразит её пуля. Хотелось насладиться своей властью над чужой жизнью. Эти ощущения испугали меня, и я поспешил убрать оружие на место, чтобы перейти к менее воинственным вещам.

Возвращая «Стечкина» в шкаф, я заприметил рядом с ним пухлый блокнот, у которого вместо переплёта были три толстых кольца. Я открыл его и понял, что нашёл то, что искал.

Первые страницы были посвящены расследованию смерти Вовкиного отца. Сюда брат записывал вопросы, возникающие в ходе расследования, ответы на них фигурантов дела, различные собственные версии и факты. Одна из страниц сверху донизу была исписана фамилиями и телефонами сослуживцев Сергея Ермоленко, напротив которых стояли различные пометки. Например, «уволен», «на пенсии», «бизнесмен». Меня больше всего заинтересовала пометка «жесть!!!» возле фамилии старшего лейтенанта Здоряги. Расследование смерти инспектора ГАИ плавно перетекло в дело об автокатастрофе, в которой погибли мой отец и мама. Я запоем читал эту запись, надеясь отыскать в ней указания на то, что мама жива. Однако Вовка писал про какие-то знаки, про ухудшение психического состояния Сергея Тартанова, про несостыковки в версии следствия.

Стоит отдать брату должное: он проделал трудоёмкую и кропотливую работу. Он не только не ленился встречаться и разговаривать с каждым, кто мог пролить хоть какой-то свет на произошедшее, но и подробно всё описывал. Такое ощущение, что он носил с собой диктофон, а потом расшифровывал запись, делая пометки о том, как говорил человек, с какой интонацией и как себя вёл во время разговора. Я всё ждал, когда же он сведёт воедино все возникшие у него и его собеседников версии и, как в детективе, напишет, кто убийца, но Вовку что-то отвлекло от развязки. Среди записей о расследовании стали появляться заметки, явно выделяющиеся из общей канвы. «Встретиться с Горынычем» – было написано чёрной пастой, а рядом синей и печатными буквами приписано: «5 т.р. втор.» Видимо, Горыныч обещал оказать какую-то услугу за пять тысяч рублей, которые надо было принести во вторник. На следующей странице я опять увидел такую же запись: «Горыныч воскр. за будкой». Ещё через лист – «Шу тел. у Горыныча» и приписано зелёной пастой: «Одеться!!!»

Теперь я уже читал о расследовании вполглаза: меня больше волновали эти хаотичные пометки. Только из них одних можно было составить вполне себе детективную историю.

«Шу. Ключи, деньги, брасл. Суб. 22:40»

«Двуглавый в городе»

«Заточка для охоты. От Горыныча пятн.»

«Двуглавый свил гнездо»

«Срочно найти Шу!!!»

«Элебет. Два дня»

«Камни на лечение Кота»

«Охота с Шу сред. Заклинание!»

«Убить бона, кот. ранил Кота»