– Превосходно, – согласилась Елена. – Это и есть величайший смысл вашей жизни?

– Ну да, – пожал плечами Майзель. – Сделай для других то, чего хочешь для себя больше всего на свете. И себе, разумеется, – покажи пример остальным. Вот что, пани Елена. Я не стану давать тебе интервью, – да ты и сами чувствуешь: это невозможно. Я предлагаю тебе больше. Гораздо больше, – стать моей тенью. Не на день или два – надолго. Только увидев, что происходит, ты сможешь понять.

Вот оно – предложение, от которого нельзя отказаться, поняла Елена. Немыслимо. Невозможно. Не просто работа. Увидеть всё изнутри. Прикоснуться. Это что же, изумилась Елена, – я всего лишь всё время завидовала им?!

И, пряча смятение, сердито сдвинула брови:

– Если вы мне солгали, – если солжёте, – я вас не пощажу. И вы это знаете.

– Да, – спокойно ответил Майзель.

– Отлично, – кивнула Елена. – Обсудим детали. У меня только одно условие: пожалуйста, избавьте меня от необходимости отбиваться от ваших ухаживаний. Вы прекрасно знаете – вы не мой герой.

– Откуда же мне, – улыбнулся Майзель.

– Не нужно, – поморщилась Елена. – В нашем сказочном королевстве мы все под колпаком, – сказка, как вы сами изволили уточнить, постмодернистская. А уж перед тем, как разрешить мне приблизиться к вам, меня и всё вокруг меня просветили во всех существующих и даже несуществующих диапазонах. Так что вы прекрасно знаете обо мне всё – в том числе и то, с кем, когда и при каких обстоятельствах. А выводы вы умеете делать сами.

– Я надеюсь, тебя это не слишком побеспокоило, – вздохнул Майзель. – Увы, иначе нельзя.

– Вы кого-то боитесь?

– Я не боюсь – я обожаю всё контролировать.

– И в самом деле, – пробормотала Елена, – должны же у вас иметься хоть какие-то недостатки. Так мы договорились?

– Обещаю не досаждать излишней опекой, – по-кавалергардски склонил голову Майзель. – Но совсем не досаждать не получится: став моей тенью, даже на время, ты не сможешь сохранять прежний уклад своей жизни. Предупреждаю: придётся нелегко. Очень.

– Я готова выслушать ваши условия.

– Мой рабочий день начинается в шесть утра. Сразу после того, как заканчивается предыдущий.

– Что?!

– Ты разве не знаешь? – удивился, в свою очередь, Майзель. – Я же не сплю.

– Что, совсем? – с состраданием спросила Елена.

– Совсем, – он усмехнулся. – Не стоит меня жалеть: я очень много успеваю, в обоих полушариях, и могу, когда все спят, хотя бы поесть, как следует. А то днём приходится перебиваться всякой ерундой.

– Я думала, это какая-то очередная глупая выдумка, из невероятных россказней для обывателей и идиотов, – она посмотрела на него всё ещё с жалостью. – Но как же так?! Ведь это невозможно! Вы же должны отдыхать?!

– Я отдыхаю, – кивнул Майзель. – Но, поскольку сам не умею, просто, как попугай, повторяю всё за Вацлавом.

– Вы проводите с ними много времени, – утвердительно произнесла Елена. – Не только со взрослыми – с детьми тоже. Они вас не боятся, как я могла убедиться. Для чудовища, каким являетесь, вы неимоверно милы.

– Никакого секрета, – Майзель опять улыбнулся. – Я просто их очень люблю.

– Я заметила, – кивнула она. Игла у самого сердца предательски шевельнулась, но Елена не поддалась, – как всегда. – А этот военно-монашеский наряд, – не мешает вашим женщинам?

– О каких женщинах речь? – подозрительно уставился на неё Майзель.

– Ну, не с мужчинами же вы строите отношения, – невинно захлопала ресницами Елена.

– О, нет, – рассмеялся Майзель. – Я не пидор, а поношенные трусики японских школьниц доставляют самолётами из Токио совершенно точно не мне. Я отвратительно нормальный, скучный зануда.