Платон развил тему, проиллюстрировав её своими воспоминаниями:

– «Только после прочтения, наверно всей нашей студенческой группой, книги Нойберта «Новая книга о супружестве», мы все стали к сексу относится как-то обыденно, он перешёл в разряд…» – Платон замешкался.

– «Водных процедур!» – помог ему озорник Данила.

Тут же, видимо вспомнив что-то, Даниил перебросил на компьютер отца наброски рассказов своей жены Александры.

Екатерина же перебросила на компьютер отца свой электронный адрес в «контактах», где тот мог бы посмотреть множество фотографий её работы, творчества и путешествий.

Время шло, блюда яств сменились фруктами и сладостями, плавно перейдя в чаепитие. Торт заменили разнообразными Тирольскими пирогами, которые гости моментально просто смели.

Из-за отсутствия достаточного места, в одном из них Ксения на этот раз вместо обычных маленьких свечек поставила две достаточно крупные свечки-цифры, обозначающие 6 и 0.

Из-за значительного расстояния до них, юбиляр на этот раз лишь со второй попытки загасил их хилое пламя.

И конечно не обошлось без разнообразных конфет для сладкоежек, коими всегда считались Платон и его дети.

Затем гости стали понемногу расходиться. Первыми ушли трое верующих во главе с Анастасией. Им нужно было ещё на какие-то церковные мероприятия.

Затем ушли Екатерина с Виталием, которым надо было в этот вечер ещё и выступать. Последними отца покинули Даниил и Александра.

Данила на прощание с удовольствием потискал отца в своих могучих объятиях, как тот раньше, но с меньшим успехом, делал сам.

Ушёл провожать свою Кирюшку и самый младший из сыновей.

До возвращения Кеши его родители успели убрать со стола, поставить мебель по местам, и вымыть посуду. У обоих настроение было прекрасным.

Его тем более не омрачала даже лёгкая, но в то же время приятная от осознания выполненного долга, усталость Ксении.

Поздно возвратившийся домой Иннокентий застал родителей уже в обнимку отдыхающими у телевизора.

Платон ещё несколько дней с удовольствием вспоминал отмеченный дома свой юбилей, хоть и не в полном составе, зато в тёплой, уютной, домашней обстановке.

Он также с удовольствием вспоминал и отмеченный на работе свой юбилей. Действительно, на столе получилось строго и красиво, как в ресторане, а за столом – непринуждённо, тепло и дружественно.

Через несколько дней даже Иван Гаврилович высоко оценил обычно привычное, но на этот раз непривычное, мероприятие:

– «Такого прекрасного дня рождения у нас ещё не было!» – наедине как-то поделился он с Надеждой.

И теперь счастливая улыбка не сходила с лица Платона.

У него все последующие дни было прекрасное расположение духа, которое не могли омрачить даже неожиданно нахлынувшие воспоминания.

Он вдруг вспомнил, что до сих пор Настя и Вася так и не нашли тёплые, зимние носки, специально связанные Алевтиной Сергеевной для сына – последнее, сделанное ею для Платона. Анастасия до сих пор так и недоделала для Платона, семь лет назад обещанную Васину бежевую курточку, которую Платон планировал использовать для работ ещё с бежевой Волгой ГАЗ-24, уже давно проданной Ксенией, как хозяйкой, за бесценок.

Но текущие бурные события последнего времени быстро отвлекли Платона от грустных воспоминаний.

После всех празднований юбилея, похода в пенсионный фонд, Платона вдруг поразила какая-то всеохватывающая, внутренняя радость, будто бы от свершения чего-то давно и упорно им ожидаемого, как будто его, наконец, выпустили на волю, чувство ощущения необыкновенной свободы от длительно им выполняемого долга.

Ему показалось, что он теперь может жить, как ему хочется, радостно, а не по грандиозным планам кого-то.