– Я тебя совсем не понимаю, сын… – бормочет король, – о чем ты говоришь?

– Я говорю о покушении в Сараево, которое случилось не потому, что наши националисты совсем обезумели, а по приказу из Парижа, – ответил Джоржи. – При этом французским политикам безразлично, что случится с Сербией после того, как ей объявит войну Австро-Венгрия, а Россия во исполнение союзнического долга перед Сербией начнет мобилизацию своей армии. Самое главное, что Германия объявит войну России, а это означает, что Франция может присоединиться к всеобщему «веселью», вторгнувшись в Эльзас и Лотарингию. При этом месье Клемансо абсолютно все равно, сколько сербов погибнет ради того, чтобы привести в движение этот механизм – главное, что его цель реванша за прошлую франко-прусскую войну будет достигнута. Мы не будем сейчас говорить о том, кому и в какую цену обойдется эта авантюра, ибо господин Серегин намеревается смешать карты и раздать их по новой. Главное в том, что организаторы покушения на Франца Фердинанда действовали не в сербских, а во французских интересах, а следовательно, являются государственными изменниками.

После этих слов королевича Джоржи наступила тишина, которую прервал Артанский князь.

– Сербский король Петр, – сказал он, – согласны ли вы заключить со мной оборонительный союз против поползновений Австрии или любой другой державы, как один самовластный монарх с другим, без посредничества различных «демократических» политиканов, являющихся в вашей стране инструментом иностранного влияния? Залогом этому союзу будет только Божья Воля, освящающая все мои действия в подлунных мирах. Согласны ли вы назначить своего старшего сына Джоржи своим полноправным представителем в моей Ставке с правом в случае необходимости отдавать приказы сербским частям и соединениям? Согласны ли вы с тем, что ваш младший сын Александр, примкнувший к тайной организации террористического толка, должен быть подвергнут аресту и следствию по делам об узурпации власти и разжиганию убийственной для Сербии войны? Обещаю, что в случае вашего согласия следствие будет проходить при участии вашего сына Джоржи, а судить преступника мы будем нашим общим судом. Обо всех прочих участниках этой гадской организации речи вообще не идет – всех их, раз уж они такие патриоты, стоит собрать в один штурмовой батальон и бросить на штурм австрийских позиций, предоставив возможность погибнуть как героям. А тех из них, кто откажется от такой чести – расстрелять в овраге как бешеных собак.

Выслушав это предложение и последовавшие за ним раскаты грома, король Петр посмотрел на сына Джоржи, который, конечно, был вспыльчивым малым, но в вопросах чести считался нравственным эталоном. Увидев, что его сын чуть заметно кивнул, сербский король выпрямил спину, чтобы даже в ночной рубашке смотреться по-королевски, и произнес:

– Да, господин Серегин, я согласен заключить с вами такой союз, назначить своего старшего сына Джоржи своим представителем при вашей ставке с правом отдавать приказы сербской армии, а также начать совместное следствие против моего второго сына Александра…

И тут садануло так, что чуть не вылетели стекла. Устный договор между двумя монархами был заключен, а поскольку оба они относились к своим словам более чем серьезно, эти несколько слов значили больше, чем многостраничный документ с множеством печатей. Если у человека нет чести, его не остановит никакая подписанная им бумага, а если честь присутствует, то достаточно нескольких слов.

– Быть может, если Александр исчезнет с горизонта, австрийцы хоть немного успокоятся… – закончил король свою мысль, когда утихли громовые раскаты.