– Думаете, она все это придумала? С кавказцами?

– Исходя из составленного вами психологического портрета – конечно. Более того, сегодня в вашем лице Демичева нашла благодарного слушателя, а потому боюсь, что теперь вызовы от нее пойдут еще чаще.

– Тогда надо попросить Виталия, чтобы он завтра подъехал и посмотрел, что там у нее с телефоном.

– Ольга, вы же видите какая у нас ситуация! Народа в конторе с гулькин, извините, хрен… В конце концов, пусть она сама обратится на телефонную станцию.

– Но ведь это в наших же интересах!

– Ладно, придумаем что-нибудь, – проворчал Андрей, туша окурок и поднимаясь. – Всё, давайте по домам. Хотите, я вас до метро подброшу?

– Нет, спасибо. Погода сегодня отличная, прогуляюсь. Все равно мне спешить некуда, Дениска в лагере.

– Как он там? Еще никого не зарезал? – улыбнулся Мешок.

– Типун вам на язык! – негодующе вспыхнула Ольга…

Санкт-Петербург,

23 июня 2009 года,

вторник, 11:27

…Питерская Военно-медицинская академия всегда считалась одним из наиболее престижных медицинских учреждений в стране. Так было и при царях-императорах, так было и при советской власти, так стало и в нынешние времена смутной демократии. Для не обладающего должными привилегиями либо неформальными связями homo vulgaris попасть сюда на починку-заштопку представлялось невероятной удачей. Посему ничего удивительного, что «героически подстреленного» преступником оперативника Джамалова поместили именно сюда.

В просторной, полувиповской палате на троих Ильдар возлежал на самом козырном месте у окна. Правая рука, загипсованная от плеча до локтя безучастно болталась на бинтовой перевязке через шею. По этой причине гонять свои любимые шарики приходилось левой. С непривычки получалось плохо, и Джамалов, раздражаясь, периодически бормотал под нос ругательства на русско-азербайджанском суржике.

Скрипнула дверь, и в палату, в наброшенных на плечи синих госпитальных халатах, неожиданно вошли «верховные гоблины» – начальник и зам-по-опер.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – вытягиваясь на койке, просиял польщенный таким вниманием Ильдар. – Привет, Андрей!

– Да нет, это мы тебе желаем. Здравия! – уточнил Павел Андреевич, подхватывая единственный свободный стул. – Ну, как ты тут? – поинтересовался он, усаживаясь напротив.

– Почти курорт. Вот только на курорте шашлык подают, а здесь овсянку.

– Раз шарики гоняет, значит – всё путем, – усмехнулся Мешок.

– Андрей, а ты мне зарядку от «Нокии» принес?

– Не суетитесь, больной, вам вредно волноваться! – Мешок осторожно поставил на прикроватную тумбочку увесистый пакет. – Всё здесь. Включая кое-какие продукты, фрукты, минералку. Извини, шашлыка не подогнали. Зато фляжечка «Наири» имеется. Только припрячь получше.

Ильдар отмахнулся: дескать, это-то как раз пустяки, не стоило и заморачиваться. После чего тревожно всмотрелся в начальство:

– Что там Гришка? Пал Андреич, вы его того… не сильно ругайте. Клянусь, чисто мой косяк. Он здесь не при делах.

– Гляди, Андрей Иванович, еще один благородный выискался. Холин вчера тоже весь вечер на мозги капал: «Я был старший! Я отвечаю за всё!» Как тот мужик, из анекдота, помнишь? Который, уходя, поступил благородно: грех взял на себя, а ей достался только ребенок…

– Ну, все мы виновны в смерти Лоры Палмер, – пожал плечами Мешок.

– Ты, Ильдар, давай сначала поправляйся. Вот когда выпишут, тогда и будем по-серьезному разбираться: кто был ху и чьи в лесу шишки. Завтра к тебе парни из УРа подскачут, покажут свою фототеку. Ты этого черта как, хорошо запомнил?

Джамалов резко изменился в лице. Очень нехороший, зловещий огонек вспыхнул в его с восточным разрезом глазах: