С этого момента его жизнь перестала быть спокойной. Шаман явно вознамерился лишить его памяти, и теперь гонял по острову при любом удобном случае. Дилан не мог ни нормально спать, ни добывать себе еду. Еще дважды его пытались поймать в открытую, но всякий раз мальчик каким-то чудом изворачивался и сбегал. А уж сколько раз он обходил ловушки и засады – не сосчитать. Счастливый случай хранил его еще неделю. Неделю безумной гонки. Но и ей пришел конец.

В один день мальчик выбрался из очередного своего убежища (на этот раз почти в самом центре свалки), и первое что увидел: Шамана, сидящего напротив входа и мило ему улыбающегося.

Сразу же захотелось убежать как можно дальше, но Дилан почему-то замер на месте, ожидая нападения.

– Расслабься, если хотел, то уже поймал бы, – хмыкнул Шаман. – Поговорить надо.

Дилан кивнул, но на всякий случай сделал два шага в сторону, подальше от старого гоблина. Не верил он ему.

– Знаешь, надоело мне за тобой бегать, – Шаман шумно вздохнул. – Есть ведь и другие способы тебя заставить. Без насилия. Сам придешь.

Дилан фыркнул, выражая свое недоверие.

– А ты думал, – осклабился старый гоблин. – К новеньким тебя не допустят, остальные тебя сторонятся. Еды тут не так много. Сбежать нельзя. Простая арифметика, когда ты сдашься.

– Не сдамся, – не особо уверенно отметил Дилан.

– Ну-ну, – Шаман порылся в складках плаща и вдруг кинул Дилану что-то круглое.

Мальчик машинально поймал предмет и обомлел – запечённая картофелина! Самая обычная. Вкусно пахнущая костром, настолько, что слюной можно подавиться. Вот только…

– Она тоже память заберет? – Дилан недоверчиво покосился на Шамана.

– Нет, она не заберет, – тот покачал головой. – Но верить или нет, это уже твое дело.

Мальчик понюхал подачку. Картофелина пахла родным миром, а не вонью свалки. Дилан не выдержал и впился зубами в неочищенный корнеплод. Мякоть захрустела, и язык уловил безумную вкусноту. Это было восхитительно, и плевать, если он все забудет.

– Жаль мне тебя, вот и принес, – хмыкнул Шаман. – Ты глупый и самоуверенный, неужели не понимаешь, что помрешь тут с голоду.

Дилан молчал. Картофелина оказалась вкусной, но очень маленькой. Хотелось еще ведро таких же.

– Поступай, как знаешь, ты местный изгой. Выживай, как хочешь, – Шаман поднялся, чтобы уйти. – Раскрыть тебе один секрет: я еще ни разу не видел, чтобы гоблин снова стал человеком. Ни разу! Не хочешь жить здесь до смерти? У тебя есть один выход: напроситься к магам, когда они прибудут. Но вот когда это случится, никто не знает. Да и возьмут ли они тебя? Им же нужны силачи, а не такие задохлики. Все, что получишь: или огнем по морде, или в камень превратят.

Старый гоблин, опираясь на палку, побрел прочь, оставив Дилана наедине с невеселыми мыслями.

Шаман оказался прав. Новое положение Дилана, когда его просто перестали замечать, а если и натыкались, то награждали подзатыльником или пинком, было еще более удручающим. С наступлением лета (если верить погоде – жаркой и сухой) еды внезапно стало меньше. Видимо, мелкая живность рванула прочь по иссыхающему болоту. Но там, где мышь пробежит, гоблин застрянет и не выберется.

Само болото стало опаснее, испаряясь и одаривая жителей свалки волнами вони. Жизнь превращалась в кошмар и больше всего давили воспоминания о доме, о семье. Воспаленный мозг маленького гоблина генерировал кошмары пачками, не давая выспаться.

На исходе месяца со дня превращения, Дилан вдруг понял: если ничего не изменится к лучшему, он сам лично отправится к общему котлу за порцией вонючей гадости. Пусть уж все забудется, лишь бы не мучиться так.