– Шторы задернуты, – прошептал он. – Придется мне войти в дом и позвонить по городскому.

Иви кивнула. Правильно. Хорошая мысль.

– А мне что делать?

Себ покосился на входную дверь.

– Вместе пойдем. Я первый, ты за мной.

Когда Иви переступила порог, по коже у нее побежали мурашки. Откуда-то из глубины дома доносился размеренный шорох – словно кто-то сдирал обои со стен.

Иви, прищурившись, всмотрелась в полумрак прихожей. Вот старинный письменный столик бабушки Сильвии – с гнутыми ножками и пятном от чая на столешнице – валяется на полу вверх тормашками. Все ящики вытащены, листки кремовой писчей бумаги разлетелись по ковру.

Себ подобрал бабушкину трость из поваленной на пол подставки для зонтиков и поднял над головой. Иви шла следом за братом, ее мысли судорожно метались. С каждым шагом шорох становился все громче. Что же там происходит? Она подождала, пока Себ собирался духом, чтобы отворить дверь в кухню.

– Готова? – Он протянул к ручке дрожащую ладонь.

Иви кивнула. Как только дверь открылась, в нос ударил резкий запах мокрой псины. Странно. На кухне всегда пахло только домашним печеньем.

Свет горел, хотя Иви точно помнила: когда они уезжали на скорой, она везде выключила электричество. Маленькими шажками она прошла дальше, сердце колотилось как бешеное. Слева висели кухонные шкафчики, только уже без дверок. Весь кухонный стол был засыпан щепками, разбитыми консервными банками и разорванными пакетами, в мойке громоздилась гора битой посуды. Обои на том месте, где раньше стоял холодильник, оказались неожиданно яркими. Сам он лежал на полу с распахнутой дверцей, а вокруг – все его содержимое, словно его вырвало.

Иви сделала еще несколько шагов, под ногами хрустела крупа и замороженные овощи. Опустив глаза, она заметила цепочку звериных следов, протянувшуюся через всю кухню.

– Посмотри вон туда, – упавшим голосом сказал Себ.

Иви подняла глаза. На противоположной стене появилось два слова:

МЫ ВИДИМ

Каждая буква размером с большую тарелку была так глубоко процарапана на светлых обоях, что теперь из-под них виднелись прежние, кроваво-алые. Иви увидела и то, чем эти слова были написано – большое черное и блестящее птичье перо.

Перо продолжало писать, зависая в воздухе, словно оса, и, дописав еще два слова, исчезло, издав на прощание возмущенный «пых!». На его месте из воздуха появилась маленькая серебряная монетка и упала на пол со звонким дзинь.

Иви ахнула и прочла на стене кровавые слова:

МЫ ВИДИМ ВАС ТЕПЕРЬ.

Себ бродил по кухне, прокладывая кроссовками тропинку среди битого стекла и содержимого консервных банок. В руках у него было то, что осталось от единственного телефонного аппарата бабушки Сильвии: трубка разбита, шнур вырван из розетки.

Иви держалась за спинку стула, чтобы не упасть. От ужаса кожа у нее покрылась мурашками.

– Ты ведь тоже это видел? Что это было?

– Не знаю. – Лицо Себа окаменело. Он вытер ладони о задние карманы джинсов. Иви заметила у него на лбу испарину.

– Как это понимать: «Мы видим вас теперь»? – Он обвел глазами кухню. – На ограбление не похоже. Я обошел все комнаты на первом этаже, вроде бы все на месте. Тот, кто сюда вломился, просто устроил погром…

Иви снова посмотрела на то, что осталось от антикварной бабушкиной мебели, старинных книг и любимых фотографий. Все, что она собирала годами, было уничтожено. У Иви перехватило дыхание. Она не могла понять, кому и зачем понадобилось крушить бабушкин дом…

Себ поставил телефон на кухонный стол, а Иви вновь сосредоточилась на звериных следах. Она растопырила пальцы. Каждый отпечаток был раза в четыре больше ее ладони. Непонятно, что за зверь здесь хозяйничал, но он был намного больше кота или собаки.