. Однако рассуждения Ч. Беккариа в последующем сводятся не к анализу экономической целесообразности отсутствия ответственности за самоубийство, а к обоснованию права любого гражданина расторгнуть свои отношения с государством. «Таким образом, доказано, что закон, превращающий страну в тюрьму для подданных, бесполезен и несправедлив. Точно таким же поэтому будет и наказание за самоубийство, поскольку это вина перед Богом, и он карает за нее после смерти»[133]. Беккариа выстраивает следующую логическую последовательность. Государство должно обеспечивать свободу граждан. Человек всегда стремится к свободе. Если государство не обеспечивает эту свободу, то гражданин может расторгнуть связь с государством. При этом и государство не выполняет свое предназначение перед населением. К тому же сюда присоединяется принцип личной ответственности за свои поступки. Наказывая потомков за деяние своего предка, государство нарушает этот принцип. Тем самым осуждаются репрессии по отношению к родственникам самоубийцы. Беккариа также фразой, что в самоубийстве прослеживается только вина перед Богом, указывает на разделение светского закона и религиозного закона. Первый должен нести меры ответственности за поступки, в которых есть вина перед обществом и государством. Поступки, преследуемые другим законом, должны быть отграничены от процедуры официального преследования.

Относительно права на самоубийство высказывался и Гегель. Отчасти его мысли как раз опровергают допустимость понимания жизни как объекта права собственности самого гражданина. Жизнь не есть что-то внешнее по отношению к самому человеку. Ее нельзя отделить от человека, не убив его. Если человек живет, можно говорить о его жизни. Как только он умирает, перестает существовать сама жизнь и сам индивид: «Я, как этот индивид, не являюсь хозяином моей жизни, ибо всеохватывающая тотальность деятельности, жизнь, не есть нечто внешнее по отношению к личности, которая сама есть непосредственно эта тотальность. Если поэтому говорят о праве, которое лицо имеет на свою жизнь, то это противоречие, ибо это означало бы, что лицо имеет право на себя. Но этого права оно не имеет, так как оно не стоит над собой и не может себя судить»[134]. Высказывания Гегеля применимы и к современности. Если рассматривать жизнь как нематериальное благо, это не означает, что им индивид может распоряжаться по своему собственному усмотрению. Действующее законодательство устанавливает формы защиты этого блага, но никак не закрепляет право убить самого себя. Следует отметить, что Гегель не говорит о самоубийстве как преступном деянии, подлежащем преследованию со стороны государства. Речь идет только о наличии или отсутствии права покончить с собой. Иеринг отрицал право на самоубийство, считая, что человек принадлежит не себе, а обществу. Российский правовед Б. Н. Чичерин настаивал на несостоятельности данной предпосылки: «Человек есть член общества как свободное лицо, а не как вьючное животное, составляющее собственность хозяина». Далее указывается, что общество не может помешать человеку совершить акт самоубийства, он может лишь реагировать уже на состоявшееся событие, наказывая несостоявшихся самоубийц или их родственников, поражая в правах: «Когда гражданин отчуждает свою свободу, закон может объявить такой акт недействительным и все остается по-прежнему. Но объявить недействительным покушение на самоубийство не имеет смысла. Тут остается только предоставить это дело Тому, Кто ведает и направляет сердца людей; юридическому закону не подобает в это вмешиваться»