Он впился в меня взглядом, рассматривая лицо, пытаясь что-то отыскать, скулы стали ещё острее от того, как он их сжал. Я ожидала тираду о своей неправоте и жестоком отношении к себе, но он промолчал, переводя разговор в другое русло:

– Времени на тренировки у нас мало из-за пропущенного выходного. Будем встречаться каждый день по вечерам. Подбери платье для церемонии в течение двух-трёх дней – последние две тренировки проведём в праздничной одежде, чтобы привыкнуть к ней. И не забудь про запасное, на тот случай если первое порвётся.

– Зачем вся эта возня с одеждой? – Вернулась обратно на маты и, разместившись на них, скрестила ноги.

– Чтобы привыкнуть к нарядам. Праздничное платье не твой костюм для тренировок. Оно объёмное, длинный подол будет мешаться. Через два курса подобные тренировки станут привычными. Не все твои сокурсники догадаются так подготовиться, а значит перед ними ты получишь преимущество и не разобьёшь нос, споткнувшись о подол.

Пока он говорил, жевала яблоко, стараясь кивать в такт его словам. Доводы у него были логичные, как всегда. И почему не догадалась сама?

– В прошлом году тоже было испытание балом?

– Нет, застолье, на котором нужно было незаметно подлить яд, своему противнику.

Как мило и в духе академии убивать чёрных теней изощрёнными методами. Но важнее демонстрация силы, внушить нам, что собственная жизнь находится в их когтях. Все эти испытания лишь повод подчеркнуть ничтожность и хрупкость нашей жизни.

– И что было с теми, кто выпил?

– Тем, кто был в рейтинге выше двух последних мест, дали противоядие, остальные умерли.

Аппетит пропал, а недоеденное яблоко отправилось в сторону. Выкину, когда соберусь уходить. Хотелось переключиться на обсуждение плана предстоящей церемонии, но фантазия подкидывала образы студентов в роскошных платьях и элегантных костюмах. Как они задыхались, пытались разорвать ворот, тёрли шею в надежде сделать спасительный вдох. Как хрипя, повалились набок и рухнули замертво.

Только услышав голос Герета, осознаю, что перестала дышать. Нельзя оказаться среди мёртвых, не так быстро. Я не могу бросить его, а он – меня. Какой смысл жить в мире, где существует только один из нас? Ради чего? Великой роли пешки в игре президиума?

– Ты мне нужен – не бросай меня. – Эмоции толкают вперёд слова, которые разум отказался бы произнести вслух. Мы боимся быть созависимыми, боимся привязаться из-за боли, что неизбежно ждёт нас. Любить человека, который умрёт на твоих глазах тоже самое, что отрезать себе руку и надеяться, что новая отрастёт.

Поднимаю голову и вижу растерянный взгляд брата, он отводит глаза в сторону и на выдохе произносит:

– Отдохни сегодня. После такой серьёзной травмы нельзя себя перезагружать.

Поджимаю губы, чувствуя, как обида комом застревает в горле. Но он прав – так будет лучше. Сделаем вид, что мои слова последствие удара головой и ничего не значат.

Подбираю яблоко и ухожу, сдерживая слёзы, туманящие взор. Иду ориентируясь на знакомые очертания коридоров, пока не упираюсь в тупик и осознаю, что пропустила лестницу.

– Не плачь, так правильно. – Губы едва шевелятся, закрываю глаза, слезинки скатываются по щекам. И я спешно вытираю лицо ладонями, растирая веки. Он ведь прав. Мы сразу договаривались, что не должны привязываться друг к другу, иначе превратим свою жизнь в катастрофу. Но я сделала это, значит буду страдать одна – он не обязан отвечать взаимностью. Так даже лучше, моя смерть не причинит ему боли.

Последний довод был правильным, но почему-то кольнул, оставляя зудящую рану. Похороню эти чувства с остальными. А сейчас цепляю маску равнодушия и возвращаюсь к прежней жизни.