Франц нетерпеливо метался по коридору, сколько хватало поводка, и громко гавкал, возвращая мысли обратно на землю. Так, вздыхая и уверяя себя, что любопытство никогда не оставит его, если не сделает это сейчас, Леон взял ключи и вышел из дома на улицу.

Почти стемнело. Солнце скрылось за облаками, уходя за горизонт и за крыши более высоких домиков, деревьев леса. Воздух был наполнен прохладой истомой наступающей ночи и сладким запахом зацветающих яблонь из соседских садов. Вечер наступал на пятки уходящему дню, подгоняемый тёмной ночью и захватил алое небо блестящим шёлковым полотном. Леон шёл по освещённым улочкам и внимательно оглядывался по сторонам в поисках знакомой фигуры. Но, как назло, таинственный альбинос не появлялся на глаза. Он всё ходил, бродил по всем улочкам района, заглядывал даже за спящие во дворах машины, чтобы точно убедится, а не прячется ли этот белобрысый где-нибудь за припаркованным авто. Но судьба с издевкой смеялась – след юнца простыл, будто и не бывало

«Признайся, что это всего лишь твоя паранойя» – В конце концов, даже внутренний голос подтвердил, что всё это – лишь напрасная трата времени, не стоящая целого вечера, а то и ночи. Он мог бы многим заняться и…

Стоило лишь только подумать о том, чтобы развернуться и уйти домой с поражением, как вдруг, всего лишь краем глаза, Леон заметил движение рядом с собой. Казалось бы, оно промелькнуло так близко в кустах, что ветки должны были издать хоть малейший звук, оповещающий о приближении. Но листья предательски молчали, а он, обернувшись, заметил только чью-то спину, по которой ровно спускались белоснежные волосы. Это точно был Ярико. Но почему он не исчез сразу, как только его обнаружили, как и всегда? Не заметил? Не узнал? В любом случае, спутать такого приметного парня невозможно. И медленно, крадучись, вместе с насторожившимся псом, Леон пошёл вслед за ускользнувшим меж деревьев Ярико.

Слежка из-за стен домов, постепенно перешла по кустам, а после пришлось прятаться уже за деревьями. Леон очень удивлялся, как обычно энергичный Франс вёл себя спокойно, не дёргал за поводок. Видать, правду говорят, что лабрадоры – собаки умные, понимают, когда лучше замолчать, а когда полаять.

Медленно, но верно, альбинос привёл их в лес на окраине города, к обветшалой заброшенной постройке. Когда-то восторженная София, любительница истории и краеведения, рассказывала, что рядом с посёлком, где жил Леон, есть проклятая католическая церковь. Так же когда-то давно о ней писали газеты, вещая, что эта постройка – единственное, что осталось целым от крепости, но за её реконструкцию так никто и не взялся. С виду она совсем не выглядела доброжелательной: полуразрушенные стены из больших кусков камней, обвитые лозами растений, разбитые окна навевали странное чувство, которое многие люди описывают как восторг. Восторг от некогда воинственных, действительно потрясающих строений, теперь лежащих в руинах.

Страх закрался в грудь изобретателя, когда он проследил за белой фигурой, вошедшей в открытые двери кирхи. Внутри всё так и вопило, что не стоило туда идти. Но он знал, что если струсит и не последует за ним, то всю жизнь так и будет мучиться догадками и корить себя за трусость.

Леон глубоко вздохнул, собрал все свои силы, привязал пса к стене у входа и вошёл в когда-то арочную дверь, у которой теперь не было верхней части косяка. Повсюду валялись мокрые и грязные тряпки. В нос ударил запах мха, смешанный с сыростью и столетней грязью. И как только этот парень смог выдержать настолько отвратный запах? – подумал Аустер, пока вглядывался в темноту внутреннего помещения, и, надеясь, выследить там искомую фигуру.