– Что все-таки значит быть профессиональным хулиганом?

Лимон и ухом не ведет.

– В смысле, я знаю, кто такие обычные хулиганы, – поясняю я, представляя себе Бартоломью Джона. – Ну, или думаю, что знаю. Но чем он отличается от профессионального? Нам что, платить будут?

– Какая разница? Хулиганить прикольно. Этого достаточно.

Этого достаточно. Отлично. Никаких проблем.

– Кстати, – добавляет Лимон, – ты уже тринадцатый.

– Тринадцатый кто?

– Сосед по комнате.

– Круто, – киваю я и добавляю: – Но ты здесь всего месяц, разве нет?

Молчание.

– То есть ты меняешь по три соседа за неделю?

– Двенадцать за одну неделю. Девять первокурсников, таких же, как мы, один второкурсник, один третьекурсник и один четверокурсник. Их всех смущало мое хобби, и больше не нашлось никого, кто хотел бы ко мне подселиться. До вчерашнего дня я двадцать один день жил без соседа.

У меня падает сердце.

– Сочувствую. Но наверное, это здорово – иметь собственную комнату.

Он пожимает плечами:

– Скоро я снова останусь в ней один. Если только они не были правы насчет тебя.

– Это ты о чем? – Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно.

– Я не знаю, что там у тебя за история. – Он останавливается перед стеклянной дверью, поворачивается ко мне и приподнимает лохматую бровь. – Но я знаю, что если они тебя ко мне подселили, то считают, что огонь тебе нипочем.

Он заходит внутрь. Мне приходится немного подождать, чтобы унять дрожь в ногах; потом я следую за ним.

– Добро пожаловать в Кладовую! Пожалуйста, положите одну руку на панель.

Прямо за дверью находится серебристый турникет. Рядом с ним стойка, на которой лежит тонкая прозрачная коробочка. Слева от стойки располагается длинный прилавок, из-за которого мне улыбается сотрудник Академии. Судя по бирке на красной рубашке, его зовут Мартин.

– Руку на панель, – повторяет Мартин. – Иначе не получится зайти.

Он кивает на прозрачную коробочку. У меня внутри все сжимается. Мне не хочется тянуть время и раздражать Лимона, но я боюсь, что нечаянно запущу сигнализацию, какую-нибудь сирену или – еще того хуже – сделаю так, что с потока посыплются конфетти, а рядом появится духовой оркестр и заиграет марш в мою честь. Учитывая, как высоко Анника ставит убийц, такой прием вполне возможен.

– Что, потратить впустую целый час на уроке тебе кажется мало?

Я оборачиваюсь. Позади меня стоит мальчик с торчащими черными волосами. За ним – девочка, у которой Гудини украл плюшевого единорога. А за ней – четверо хулиганов постарше. Все они выжидающе смотрят на меня.

– Простите, – говорю я. – Я тут раньше никогда не был.

– Мы в курсе. – Мальчик – кажется, Гудини называл его Эйбом – закатывает глаза. – Это не бином Ньютона. Положи руку на панель и жди, пока турникет запикает.

Я бы лучше пропустил его вперед и попытался протиснуться через турникет вслед за ним, но Мартин смотрит на нас. Тем временем сзади подходят все новые хулиганы, и хвост очереди уже вылезает за дверь. Некогда думать о том, как еще потянуть время, и я поворачиваюсь обратно, закрываю глаза… и кладу правую руку на панель.

Коробочка шевелится. Я распахиваю глаза, пытаюсь поднять руку, но пальцы приросли к панели, как магнитики к холодильнику. Коробочка – которая, как я теперь вижу, представляет собой экран компьютера, – наклоняется на сорок пять градусов, и прямо над моими пальцами появляется бегущая строка.

«Добро пожаловать, Симус Хинкль! У вас… 20 кредитов!»

Эйб фыркает. Девочка с единорогом хихикает. Мартин говорит:

– Все с чего-нибудь начинают. Если слухи о тебе правдивы, то скоро ты сможешь купить самолет Килтер.