Остаток четверга и целая пятница пролетели мгновенно. Все из-за шахмат. Кстати, после столько долгого шахматного марафона я сделал себе заметку. Когда отстраняешься и смотришь со стороны на ситуацию, в которую я попал, все происходящее со мной кажется нереальным. Но, когда я сам погружаюсь в нее, я не осознаю этого. Настала суббота. Вновь приехала мать, на этот раз со всеми необходимыми мне вещами. Мы поболтали о всякой всячине, и она уже полностью освоившаяся с ролью моего связного с внешним миром, уехала. Так замкнулся круг, прошла моя первая неделя нахождения в больнице.

Спустя еще две, незаметно пролетевшие, ровно за месяц до моего дня рождения, я, сидя за шахматами, услышал незнакомую музыку, доносившуюся из четвертой палаты. Санитарка, обязанная следить за надзоркой, куда-то отлучилась, и я без промедления воспользовался шансом. Попросив Анатолия меня немного подождать, я проскользнул к источнику звука.

–Что это играет?-спросил я у паренька, который лежал на кровати рядом с тумбочкой, где стоял небольшой радиоприемник.

–Максимум,-ответил паренек, еле двигая ртом.

–Не слышал о такой группе.

–Это станция.

–А-а… ну так а чья песня?

–Металлика

Из преемника доносилось:

Welcome to where time stands still

No one lives and no one will

Moon is full never seems to change

Just labeled mentally deranged

–Точно. Что-то я их не узнал. Актуальная, кстати, песня,-сказал я, сев на соседнюю койку.

–О чем?-прозвучал вопрос. Казалось, мой собеседник немного улыбается, произнося слова.

–Про психушку. Тебя кстати как звать?

–Егор.

–Меня Джон.

–Американец.

–Ну да.

–Хорошо по-русски говоришь.

–Спасибо, ты сегодня поступил?

–Ага.

–Из-за чего?

–Наркотики, а ты?

–Вены себе порезал.

–Ясно.

Не знаю, что побудило меня заговорить с этим парнем, но диалог с ним вышел не таким уж опасным. Во всяком случае, моей психике он не повредил.

За металликой я прослушал еще две песни до боли точно передававшие мои собственные чувства. Эти песни: three doors down-here without you и Ozzy Osborne-I just want you я уже слышал и раньше, но теперь они зазвучали совершенно по-другому. Словно, кто-то залез ко мне в голову, выяснил, о чем я думаю и выразил в словах то, что у меня не получается выразить самому.

В течение месяца я при каждом удобном случае проползал в четвертую палату послушать пару-тройку песен. В половине случаев меня обнаруживали и выпроваживали до своей койки и, к моему счастью, никаких наказаний не следовало.

Мне казалось, что все песни, звучавшие на радио, были посвящены исключительно мне. Не то чтобы я постепенно убеждался в этом, но со временем эта мысль, всплывавшая всякий раз, когда я вспоминал или слушал эти песни, стала настолько привычной, что превратилась в некую основу для необычных выводов, подтверждавших ее истинность.

Первым бредовым, хотя мне так не казалось, умозаключением было убеждение в том, что я сам написал все эти песни.

«Может быть в предыдущей жизни, может быть их специальным устройством извлекают из моей головы, пока я сплю, может быть, я записываю их в чью-то тетрадку, пока длится какой-нибудь приступ лунатизма, может…» Я перебирал варианты целый день, а на следующий меня перевели в четвертую палату и я продолжил искать разгадку уже в более приятной обстановке.

Так из моей жизни бесследно пропали полтора месяца, а вместе с ними и надежда выписаться за среднестатистический срок пребывания в больнице. За это время сюжет моих снов успел продвинуться далеко, но не в лучшую сторону. На следующий день после того, как их главную героиню посадили на карантин, состоялась закрытая конференция. На конференции собралось руководство больницы и министр здравоохранения страны. Ему описали сложившуюся ситуацию, и он тут же решил перевести «пациентку» в специальную лабораторию, предупредив, чтобы все знающие об этой сенсации молчали под страхом тюремного заключения. Девушку перевезли на секретный объект «Z8» и пометили в отдельную комнату с привинченными к полу кроватью, столом, двумя стульями и толчком. Начались всесторонние исследования.