– А ты не думала, что мои услуги тебе не по карману?

– Брось, Зорн, ты работаешь не только за деньги. Ты любишь странные истории. Сам подумай, они хотят убить перевозчика. А потом, ты не хочешь спросить, что такое эти сорок процентов в деньгах?

– Ева?

– Сто тысяч долларов.

– Это кто же платит столько денег за доставку?

– Одна фармацевтическая корпорация со штаб-квартирой в Нью-Йорке.

– Торговаться об условиях не получится? Например, я хочу больше информации по доставке?

– Нет. Я не могу обсуждать доставку. Твоя задача – охранять меня и портфель. – Он молчал. – Так ты согласен или нет?

– Да, Ева, да.

Зорн потом со смешанным чувством вспоминал этот разговор. Он знал, что поможет ей. Не только потому, что она попросила, но и потому, что его тяготило предчувствие. Такое холодное ощущение, что выбора у него нет.

Они расплатились. Ева оставила старую одежду в магазине, сказав продавцу, что они вернутся позже.

– Ты не собираешься забирать свои вещи, – сказал Зорн утвердительно, когда они вышли на улицу.

– Там, откуда я приехала, имеют старомодную привычку насовывать жучки куда попало. От одежды лучше избавиться.

Погода сменилась, небо заволокло тучами, накрапывал мелкий дождь. Зорн поднял воротник. Прохожие хмурились, торопливо раскрывали зонты, похожие в сгущающихся сумерках на черные дыры. В домах то там, то тут зажигался свет.

Они шли уже добрых двадцать минут. Ева остановилась и попыталась закурить под дождем, снова и снова щелкая зажигалкой. Зорн обхватил ее руки на секунду, поднеся зажигалку; они были очень холодные.

Перед входом в музей очереди не было. Они скользнули в музейные ворота и пошли по мокрой песчаной дорожке под платанами. До закрытия оставалось чуть меньше часа. Купили входные билеты, и Ева, сверившись с навигатором, почти побежала к залу с «Ночным дозором». Когда они вошли, в зале почти никого не было: бродила парочка неприкаянных туристов, в углу на стуле дремал смотритель. Ева прошла вглубь и встала прямо напротив картины. Зорн нагнал ее.

– И что теперь?

– Будем ждать.

Зорн посмотрел на нее с сомнением.

– Он придет: он не изменяет своим привычкам. Если он жив, он придет.

В этот момент в анфиладе появился пожилой джентльмен. Он шел медленно, чуть опираясь на трость. На нем был черный, сияющий сиреневым сполохом костюм из наноткани, желтый шейный платок и черная фетровая шляпа с узкими полями. Он увидел Еву и радостно заторопился ей навстречу.

– Давно же мы не виделись, Ева – сказал с улыбкой. Они обнялись, он слегка отстранил ее, рассматривая, оценивая. – Хороша! – произнес с удовольствием. – Стала еще красивее.

Они сели на скамью перед картиной. Зорн остался стоять у них за спиной, разглядывая полотно.

– Нашел что-нибудь новое за эти годы, Питер? – спросила Ева, знавшая о привычке старика: Питер купил дом поблизости, чтобы каждый день приходить в музей – любоваться «Ночным дозором» Рембрандта.

– Я доволен, что все на своих местах. – А ты какими судьбами в Амстердаме?

Он неопределенно махнул в направлении Зорна.

– У меня срочное дело, и я подумала, ты можешь мне помочь.

– Все бегаешь как угорелая? Думаешь, что можно куда-то опоздать.

Он повернулся и внимательно посмотрел на Зорна.

– Это не то, что тебе кажется, Питер.

– Я слишком давно живу, Ева. А жизни не важно, что́ мне кажется.

Все трое какое-то время помолчали.

– Ну и что вы наделали, ребятки? – спросил старик.

– Он ни при чем, – торопливо ответила Ева. – Это все мои дела. Он просто попутчик.

Питер пожал плечами.

– Да как скажешь, дорогая. Так какое у тебя дело к старику? Рембрандта мы уже обсудили.

– Ну… – запнулась она. – Давай пройдемся. – Она взяла его под руку и повела по галерее, тихо мурлыча почти под нос: – Всем известно, что ты – лучший знаток средневековых книг в Амстердаме и один из лучших в Европе. И ты один из лучших копиистов.