Эта предрасположенность к страстям проистекает из тесной связи между двумя иррациональными частями и телом (а через тело – и со всей материальной реальностью), которая может, но не обязательно должна вызвать в нас прилив желания или вспышку гнева. Сами по себе, как творения Божии, материальные вещи этого мира добры и никоим образом не являются препятствием на пути ко спасению[49]. В общем верно, что «страсти могут приводиться в движение чувствами»[50].
«Вне чувственных вещей нами не может овладеть никакая нечистая мысль»[51]. Но двигатель страстей все же находится в нас самих [52], в нашем свободном «согласии»[53].
«Если мы имеем страстные воспоминания о каких-либо вещах, то это значит, что эти вещи мы прежде восприняли со страстью. И наоборот, о том, что мы восприняли со страстью, будем иметь страстные воспоминания»[54].
В этом отношении следует помнить, что здесь – в соответствии с пониманием Евагрия – никоим образом не имеются в виду исключительно психологические, внутренние душевные процессы. Если «страсти души имеют истоки в людях, страсти же тела – в теле»[55]и в его естественных потребностях, то на глубинном уровне невидимые для нас бесы[56] через свои искушения приводят нас к тому, что вещи, сами по себе естественные, преобразуются в страсти[57]. Только душа действительно умиротворенная и достигшая единства защищена от подобных нападений.
«Тот, чей ум всегда с Тобою [с Господом] (Пс 72,23), у кого яростная часть [души] полна кротости вследствие памятования о Боге, а желательная [часть] обращена исключительно ко Господу, только тот может не бояться наших врагов, со всех сторон окружающих наше тело» [58].
После этих общих установок следует с большей точностью определить связь между двумя иррациональными началами, как и отношения каждой из них с телом и умом. Как бесы разделяются на «душевных» и «физических» (буквально: телесных)[59], нападающих на душу или на тело, точно так же Евагрий проводит различие между «страстями души» и «страстями тела» в зависимости от породивших их причин. Приводной ремень телесных страстей, как уже было сказано, – «иррациональная часть души», тесно связанная с телом.
«Искуси меня, Господи, и испытай меня, расплавь внутренности мои и сердце мое»:
«Внутренности» суть символы страстной части души, то есть яростной и желательной способностей. «Сердце» же – символ разумной части»[60].
В другом месте Евагрий еще с большей точностью проводит различие между яростным и желательным началом, и это различие позволяет нам лучше понять ту ключевую позицию, которую яростное начало – как иррациональная способность, а следовательно, и присущие ей страсти – занимает в совокупности человеческой личности.
«Яростная часть души связана с сердцем, где находится также и разумная ее [часть], желательная же ее часть, напротив, связана с плотью И кровью (см.: 1 Кор 15, 50), поскольку мы должны “удалять гнев от сердца и злобу от плоти”[61]»[62].
«Страсти тела» возникают из естественных потребностей тела[63], которое нуждается в пище, одежде, жизни пола и т. п. От этих страстей сравнительно легко излечиться