– А до того – тройная звезда Харона и планета с дождями стеклянных осколков.

– Там было круто. Признайте сами, великолепное зрелище.

Он обернулся, целиком переключившись на нее.

– Я готов услышать – в который раз, – что артефакты этой системы критически важны для будущих исследований, – устало и даже разочарованно сказал он. – Точно как большой хрустальный цветок.

Элви подготовила для него доклад, и с каждым словом гипотеза Фаиза представлялась ей все более и более правдоподобной. Сагали слушал, прикрыв глаза. Когда она дошла до предположения, что под алмазной скорлупой может скрываться вся накопленная строителями врат информация, у него дернулся мускул на щеке, но ничем больше он не выдал удивления.

– Любопытно. Прошу вас записать эту гипотезу и включить в пакет данных, которые мы при переходе отошлем на Лаконию. Извините, что свалил это в одну кучу с цветочками и стеклянными дождями. В самом деле, впечатляет.

В его ворчливом извинении крылась капелька яда, но Элви предпочла не обратить внимания.

– Сэр, – сказала она. – Мет! Возможно, это именно то, ради чего верховный консул организовал поиск. Вполне возможно.

– Нет, – ответил Сагали, но она не отступала.

– Я настоятельно советую связаться с адмиралтейством и запросить дополнительное время. Ожидая прибытия нового персонала и кораблей, мы успеем провести еще тысячи анализов. А если уйдем сейчас, ничего не выиграем.

– Вы полагаете, что, если я дам вам время, вы сумеете извлечь эти данные?

Элви очень хотелось солгать, лишь бы получить шанс задержаться еще немного, еще хоть что-то узнать, но…

– Нет, так я сказать не могу. На самом деле, это почти наверняка труд на десятилетия, если не на века. Если задача вообще разрешима. Но сейчас мы ближе всего к цели. На Текоме ничего более важного не будет. Это я, пожалуй, могу гарантировать.

– Тогда будем держаться графика и проверим, правы ли вы, – проговорил, уже отвернувшись, Сагали. – Закрепляйтесь. Через восемьдесят минут начинаем разгон к Текоме.

Через семьдесят восемь минут Элви лежала в амортизаторе, ожидая потопа.

В космических перелетах всегда – с самого начала – была проблема: человеческие тела слишком хрупки. Однако человечество гордо противостояло положенным природой пределам еще до Лаконии. Теперь же они преодолевались прыжками и скачками. Для «Сокола» время перелета из системы в систему свелось, если сравнивать с обычными исследовательскими и грузовыми судами гражданского флота, почти к нулю. Недельный путь они проходили за считаные дни. «Сокол» заставил бы попотеть в гонке даже бо́льшую часть военных кораблей Дуарте. Но за такую скорость приходилось платить амортизаторами полного погружения. Дьявольское устройство заливало человеческое тело поглощающим толчки гелем, а легкие наполняло кислородсодержащей жидкостью, препятствуя их схлопыванию под давлением. На целые дни.

– Не понимаю, чего он хочет, – сказала она.

– Он – человек сложный, – ответил из соседнего амортизатора Фаиз.

– Он словно не желает, чтобы мы нашли что-то интересное. Мрачнеет с каждой новой находкой.

– Ты приняла, что положено, перед ускорением?

– Да, – ответила она, хотя точно не помнила. Можно было обойтись и без медикаментов. – Сдается мне, у него своя программа, о которой нам не сообщали.

– У него почти наверняка своя программа, о которой нам не сообщали, – ответил Фаиз. – И неудивительно, Элс.

– Но важнее этого ничего и быть не может, – возразила она. – Ну вот что может быть важнее?

– Для него? Не знаю. Может, он просто не любит учиться. Детская травма от уроков естествознания. Десять секунд. Я люблю тебя, Элс.