– Атомиты, – заорал он, не оборачиваясь к товарищам, и дал длинную очередь по трем фигурам, очень резво бегущим через поле к блокпосту.

– Левее еще шесть, – откликнулся уже подскочивший Лампа, переставляя треногу пулемета для стрельбы в том направлении.

Расстреляв обнаруженную первыми троицу, Драп сменил магазин и собирался перенести огонь на новые цели, но тут же заметил еще троих, бежавших к нему от развалин здания.

– У меня еще трое, – автомат начал выдавать сдвоенные выстрелы по бегущим врагам.

Классик, передернув затвор, готовился сменить товарища, когда у того закончатся патроны и выглядывал у него из-за плеча.

Из люка выбирались Уж и Курсив, оставив внизу Дрона, который должен был подавать им боеприпасы по мере их истощения.

– Да сколько ж вас тут собралось, – воскликнул Классик, заметив, что в сторону укрепления направляется еще десяток атомитов, растянувшихся по полю широкой и редкой дугой. – Всем огонь!

Амбразура была занята Дроном и он уложил автомат на верхний край бруствера, открыл огонь. Атомиты быстро приближались, размахивая копьями.

– Курсив, давай гранаты! – крикнул командир, меняя быстро опустевший магазин на полный.

И в этот момент через заднюю стену укрепления, на которую они не обращали внимания, перевалилось сразу двое атомитов. Оба тут же свалили истошно закричавшего Ужа, удерживая его руки и вгрызаясь зубами в живот и лицо. Третий атомит прямо с бруствера прыгнул на спину Лампе, свалив его вместе со станком пулемета на бок.

Классик успел выстрелить в четвертого и ударить прикладом в голову одного из напавших на Ужа, но на него свалилось сразу два противника, выбив у него автомат и опрокинув на спину в угол укрепления.

«Необычные», – успел подумать Классик, с ужасом понимая, что это его кровь течет в легкие по разорванному горлу. В последние мгновения жизни он еще слышал предсмертные крики товарищей.

***

Старший атомит стоял под навесом поста и смотрел, как его воины из касты Белых, достают из люка оружие и боеприпасы. Черные, бросая голодные взгляды на окровавленные тела людей, нагрузившись трофеями уходили к развалинам, чтобы снова вернуться за новым грузом. На посту останется только бетон и песок в мешках. Они соберут даже стреляные гильзы.

– А ты не верил в нашу победу.

– Это был великий бой! Таких сражений у нас еще никогда не было. Мы победили, как ты и говорил.

– Светило уже сильно разогрело мазь. Скоро станет больно от света. Поторопи Черных. Белые тоже пускай включаются в работу. И вели передать, что можно подогнать сюда обе машины, это сэкономит нам время.

– Еду, – он показал на трупы людей, – складывайте отдельно от трупов Черных, чтобы не испортили ее вкус своей вонью. Здесь не должно остаться ничего. Пусть те, кто приедет сюда на смену этих, не смогли понять, что тут произошло.

– А мы повторим набег?

– Обязательно повторим. Но не сейчас и не в этом месте.

Юля сидела на берегу реки, свесив ноги с высокого обрыва, и смотрела на текущую воду. Ветер слегка трепал в разные стороны верхушки еще зеленоватого камыша, над которыми быстрыми истребителями носились стрекозы. По реке, раздвигая пятно ряски, медленно проплывало большое, сучковатое бревно на котором грелись две путешествующие черепахи. Солнце, светившее сзади, хорошо прогревало спину и слегка припекало уши. На этом, только прилетевшем кластере, была поздняя весна или только начавшееся лето. Трава была еще молодая и только набирала яркость.

Позади хрустнула ветка и девушка медленно обернулась. Одинокий «бегун» брел вниз по течению руки, не обращая на Юлю никакого внимания. Он равнодушно прошел в десяти метрах и остановившись на самом краю, заметив движение, уставился на бревно с черепахами.