– Интересно, – улыбнулся эльф.

– Ты…это, – гоблин поставил кружку на землю и утёр пену с губ, – если тебе интересно, спрашивай, только пива поставь.

Беседа продолжалась долго, как ни странно, она текла довольно приятно. Командир говорил вежливо, умно, высказывал очень интересные мысли, вообще, так сказать, вошёл во вкус. Прочие же заткнулись или же переговаривались на эльфийском, присматриваясь к ушам странных гостей.

Оказалось, что Даэвин ест обычное мясо и вообще многому научился у людей, несмотря на то, что сохраняет верность традициям своего народа. Он был рад общаться и учиться, пока другие эльфы куксились и жевали чёрную жвачку, как обиженные на весь свет маленькие дети.

Во время разговора Вальдман вдруг подумал, что было бы здорово вот так вот ещё денька три поотдыхать у костерка, побеседовать о жизни, попить пива под запах жарящегося жирного кабанчика. Когда позиции готовы, точнее заботливо отрыты проклинающими всё и вся солдатами, а враг там, внизу и совсем не беспокоит. Одним словом, было бы неплохо ещё немного пожить.

И не думать о том, что завтра, возможно, всем придётся умирать. Грод, Даэвин, Штраух, с натяжкой, Морохир, драгуны и солдаты, неужели, думал Вальдман, все эти приятные люди и нелюди завтра превратятся в хладные трупы? И главное, сможет ли он к этому когда-нибудь привыкнуть?

– Ну, это мы ещё посмотрим, – зло проговорил про себя стрелок, потягивая самокрутку.

– Что, прости? – переспросил его Даэвин.

Вальдман вырвался из раздумий.

– Ничего, – ответил он, – О, смотри, переворачивать пора!

***

А вечер начинался странно, вместе с ослепительно ярким закатом, в горы прибыл и изрядно потрёпанный неполный полк имперских солдат. Всё ещё бравые, но уже изрядно уставшие, вояки хотели только одного: завалиться на привал и поесть с дорожки. Однако норма выдачи еды на день была уже целиком израсходована, видимо, кто-то из орденского начальства считал, что город ждёт долговременная осада.

Вальдман уже прошёлся несколько раз по крепости, поговорил с солдатами и счёл, что здешние рыцари либо дураки-оптимисты, потому думают, что такая толпа, как внизу, не смоет их к чертям со всеми регалиями, либо дураки-трусы, потому что не хотели это признавать. В любом случае, ничего путного от них ждать не приходилось, они ели ту же пищу, что и простые пехотинцы, однако тот факт, что почти каждый из них еле-еле помещался в свои доспехи, делал демонстрацию излишней.

В общем, серую вонючую баланду с мясом, принадлежность которого не смог вычислить даже опытный нос верберда, к вечеру развозить уже закончили. Солдатики грустно скрипели зубами и почёсывали под кирасами опустевшие животы, однако, наёмников, по привычке, это не волновало. Вальдман, например, с восхищением обгладывал хрустящую кабанью ногу, немного рыча от удовольствия и пугая своих соседей.

Остальные тоже были заняты делом. В общем, атмосфера появилась как-то само собой и теплилась неповторимым уютом.

И тут случилось что-то странное, такие моменты, конечно, скрепляют людей, но напрочь портят им всё настроение. Группка солдат, что были на позиции выше, подошла неуверенной походкой, отбивая пыль грязными ботфортами, и остановилась у костра, прямо рядом с Вальдманом. Один из непрошенных гостей заявил:

– Именем Императора, мы требуем, чтобы вы поделились с нами своей пищей и питьём!

Револьвер с молниеносной скоростью сверкнул в лучах закатного солнца и уже через мгновение смотрел своей чёрной пустой глазницей прямо в лицо парламентёра.

– Кому это нам? – не поднимая головы спросил Вальдман.

В другой ситуации он даже не прекратил бы есть.