Пока гонец ел, вокруг него также не появлялось ни единой души, ни одного живого существа. Даже повара и работники не проходили рядом по своим делам. Путнику очень хотелось поговорить, хотя бы услышать какую-никакую простую речь, которая отличалась бы от завываний ветра или лошадиного ржания, однако ничего такого даже близко не было. А желание было огромным, так бывает после очень далёкого и долгого пути…

Наедине с кашей ему было как-то не по себе, как будто замок сразу после его прихода стал необитаемым.

– Значит, они согласились? – раздался голос откуда-то из стены.

Гонец вздрогнул, выронил ложку и чуть не подавился насмерть от неожиданности. Горячая каша обожгла ему нёбо, а глаза сразу же налились обильными слезами.

– Да, – ответил он, прокашлявшись, – да, ваша милость, согласились.

Для гонца источник звука ускользал и никак не желал определяться, хотя сам гонец на слух никогда не жаловался.

Он только услышал где-то рядом, но не известно, где именно, долгий выдох, в котором читалась ядрёная смесь из разочарования в роде людском и груза большой предстоящей работы. Курьер и сам вздыхал таким же образом довольно часто, гораздо чаще, чем хотелось бы, однако здесь слышалось нечто большее. Или, скорее, то же самое, но в куда больших, почти мировых масштабах.

В этот роковой момент было произнесено то, что в последствии сыграет огромную роль в будущем всех и каждого, но гонец об этом пока ещё не знал. Выдохнув, голос сказал:

– Ха… Идиоты…

***

Лёжа на лугу, на вершине холма, Вальдман думал.

Не самой удачной идеей было идти напрямую в город, не самой удачной идеей было немедленно посетить первую же попавшуюся завалящую таверну. Не самой удачной идеей было разбивать лицо пьяному мерзавцу, который грозился нарисовать Вальдману ножом улыбку от уха до уха. Мелкий ублюдок, скорее всего, было провокатором, и потому, опять же, не самой удачной идеей было выбивать дурь из стражников, что подозрительно быстро подоспели на шум.

И, уж тем более, не самой удачной идеей было пытаться разворотить голову в блин капитану, используя в качестве оружия при этом увесистую вяленную свиную ногу. Как оказалось, в итоге, капитан дожидался своих подопечных с подкреплением на улице и вошёл внутрь только тогда, когда под ноги ему из окна вылетели два разбитых в дребезги шлема, слава богам, не вместе с головами.

«Но чего не сделаешь во хмелю…»

Посетители, конечно же, купили Вальдману выпить, ведь капитан оказался всеобщим любимцем, и кто-то уже давно точил на него зуб, однако долго веселье продолжаться не могло. Следующий капитан был уже умнее, следующий взял с собой больше людей и подождал, пока трактирное месиво закончится, прежде чем забрать все избитые пьяные тела в каталажку.

Ну что ж, от ошибок никто не застрахован, тем более, когда еда и выпивка последний раз показывались в совсем уж незапамятные времена и вообще где-то далеко. Голод – вещь дотошная и сильная, а Железный Тракт, с его бесчисленными трактирами, постоялыми дворами, шинками, конюшнями и мелкими городками, не всегда оставался щедрым. Потому иногда приходилось рисковать и забредать туда, куда не следует…

Это был один из тех мелких городков-паразитов с неинтересным названием, которые присасываются к большим торговым путям и живут на спекуляциях того, что провозится из центральных и южных частей Империи на север, и наоборот. Таких городков много, они ничего не производят, не приносят доход, разве что сами себе, то и дело становятся причиной очередного подлёта цен, но терпят их только потому, что купцам и наёмникам иногда нужно где-то ночевать.