– Не переживай, малыш, – отвечаю я, почти тая от такого милого беспокойства об отце, – это поражение твой папа точно переживет.

Он глубоко вздыхает и выжидающе смотрит на меня:

– Чем займемся теперь?

– Всем, чем захочешь, – говорю я, забирая у него протянутую тарелку.

– Правда? Всем-всем?

Я с подозрением кошусь на него, приподнимая бровь:

– Всем, в разумных пределах.

– Один из ребят в школе рассказывал, как они с отцом гоняли на машине где-то за городом, бросали из окон кочаны салата латука и смотрели, как те разбиваются об асфальт.

Я смотрю на Люка: кажется, он предлагает это искренне и на полном серьезе. Создается впечатление, будто он сам не осознает, насколько идиотским развлечением для деревенщин он предложил нам заняться.

Господи, насколько же странными иногда бывают эти маленькие города.

– Это всего лишь первый день, а ты уже хочешь, чтобы меня уволили?

– Ты что, тебя ни за что случае не уволят! Ты слишком нам нравишься!

– Кому это «нам»? – спрашиваю я, загружая посудомоечную машину, после чего на мгновение замираю, когда он отвечает:

– Мне и папе.

Не буду рушить его иллюзий и говорить, что на самом деле его отцу я совсем не нравлюсь. Я нужна ему, а вернее, моя помощь, и именно сейчас, когда он оказался между молотом и наковальней. И в этой сложной ситуации я буквально оказалась его последним и одновременно единственным выходом.

Я пожимаю плечами:

– Ладно, пофиг, почему бы и нет? Поехали за салатом.

Что ж, значит, сегодня развлекаемся по-деревенски.

Я заправляю джип, и мы мчимся в продуктовый, распевая мои любимые хиты 80-х. Люк на заднем сиденье хохочет как сумасшедший, когда я выдаю свою лучшую пародию на Билли Айдола.

Еще когда мы садились в машину, я закатила глаза, увидев на заднем сиденье детское кресло. Вчера я сказала Кейду, что в состоянии справиться с детским креслом, но пока я спала, он все равно пошел и установил его.

Типичный контрол-фрик.

В городе я с легкостью нахожу продуктовый магазин. Сегодня утром я немного заблудилась по дороге на ранчо и, поплутав по окрестностям, решила себя подбодрить. Сначала я подумывала развернуться и отправиться обратно в город, где меня ждал бы привычный уровень комфорта, но я из тех, кто никогда не отказывается от новых впечатлений. Поэтому я взяла себя в руки и стала изучать местность, чтобы не оказаться совершенно бесполезной.

– Итак, сколько берем? – спрашиваю я Люка, расхаживающего по магазину с королевским видом. Наследник ковбойского престола с троном из оленьих рогов. Или что-то в этом духе: грубое, простоватое, природное.

– Десять, – решительно отвечает он.

– Десять?! А не многовато?

– Ровно столько, сколько нужно.

Я оглядываю выложенный перед нами на полке салат латук. Если мы возьмем десять, то очистим больше половины местного прилавка.

– Пять.

Его голова мгновенно поворачивается в мою сторону, маленькие брови нахмурены, отчего он теперь похож на своего отца.

– Ладно, тогда семь.

Я сжимаю челюсти почти до боли. Этот парень слишком хорош.

– Пять – мое последнее предложение. – Маленькое пятнышко на его челюсти всплывает, и я замираю. Он – вылитый Кейд. Поменяй цвет глаз, и сходство будет просто невероятным. Умора.

– Тебе уже после трех все это наскучит, – говорю я, протягивая первый кочан салата.

– Неправда!

Я поворачиваюсь к нему и хмурю брови:

– Люк. Пусть я здесь и новый человек, но я все равно скажу тебе то же, что сказала твоему отцу. Следи за своим тоном. Мы не будем так разговаривать друг с другом. Иначе поедем домой, и я устрою тебе тихий час.

Его детские голубые глаза расширяются:

– Тихий час – для младенцев!