Оборотень отмахнулся.

– Лично я смертельно голоден, – заявил он.

– Смертельно говоришь? – усмехнулся Грод.

Вокруг продолжало твориться чёрт знает, что.

– Ага, – ответил Вальдман, – Побудь здесь пока, я скоро вернусь.

– А куда я денусь? – гоблин оглянулся по сторонам и вновь уставился на черноглазого.

– Я заметил, тут многолюдно, не правда ли? – усмехнулся стрелок.

– Да, тесновато, – согласился Грод, – Выпотроши, будь добр, свой кошелёк, чтобы нас это перестало волновать.

Вальдман развернулся обратно к залу и незамедлительно принялся пробиваться через толпу. Кое-как протолкнувшись к стойке, он оставил на ней все свои нехитрые сбережения, а затем отправился обратно.

В тот момент, когда он возвращался за стол, то уже видел, как крепкий человек, судя по всему, с крепким подпитием вместо мозгов, стоит вразвалочку с ржавым мечом напротив стола с гоблином и очень настойчиво трясёт перед ним зажатым в руке аккуратным острым диском.

– Т-сы…мне…чщуть нос-с не от-т-тр-резал, урот мелкий! – нетвёрдо говорил он.

Грод не сводил с него наполовину лежащего на столе арбалета.

– И что? – спокойно спросил он.

От холодного тона гоблина человек на минуту запнулся, но всё же нашёл в себе силы продолжить.

– Пл-л-л-ати, пока я т-тебе голову не с-снёс, проклятый зелёный в-в-выродок! – запинаясь, закричал пьянчуга.

Он постепенно начинал наливаться красным, а его меч плясал в руках всё более грозно и осмысленно. Гоблин же оставался спокоен, как молот, его жёлтые глаза не моргали, смотрели внимательно и точно.

– Всё сказал? – спросил наконец он, – Молодец, что лезвие вернул, а теперь пшёл отседова.

Даже в окружающем вокруг бедламе было слышно, как бродят мозги в голове пьянчуги. Его лицо уже не наливалось красным, оно багровело, буквально доходило до черноты. Вдруг взгляд человека замер, а его меч накрепко застыл в неподвижной руке.

– Да я-я-я, тебя-я-я-я…

И тут затылок гостя ощутил на себе гладкую металлическую тяжесть, а до покрытых густой растительностью ушей донёсся аппетитный многогранный механический щелчок.

– Мне кажется, мир вообще не слишком справедлив, – заметил Вальдман, отведя палец от курка револьвера, – особенно к тебе, особенно сейчас.

– Ты, это, слышь, э… – человек явно пытался выразить негодование, но тяжесть на затылке очень сильно ему мешала.

– Ты не в том положении, чтобы сейчас изъявлять какие-либо желания, дружок, – беззлобно предостерёг визитёра Вальдман, – Соизволь оставить диск на столе и покинуть нас. Живей.

Пьяница ощутил неимоверное облегчение, когда услышал, как револьвер со скрипом убирается в кобуру. И уже пошёл в указанном направлении, как вдруг Вальдман его окликнул.

– Если будут вопросы, – он указал на лежащие у входа останки несчастного арбалетчика, – вон, на него посмотри.

А потом всё стало как-то спокойнее, стол наполнился парящей едой, простой, но очень удачно приготовленной. Трактирщик поставил бочонок неплохого светлого пива, и, после первых глотков, разговор в тепле, свете лампв и мало-по-малу начавшемся шипуем вечере, потёк лениво и приятно.

– Давно не был в горах? – спросил Вальдман.

– С прошлой зимы, потом долго болтался по Империи, искал работу. Какой-то тихий год, даже подраться толком не с кем. Скука смертная одна. – праведно возмущался Грод.

– Смотрю, про последние новости ты вкусе, – ответил Вальдман, – странно, что орки таились всю зиму и высунулись только сейчас. Как думаешь, с чего бы?

– А чёрт его знает, – задумчиво проговорил Грод, – но, если слухи не врут, повыпотрошим мы Казначейство, хехе!

– Если честно, думается мне, как бы не выпотрошили нас, – так же задумчиво сказал Вальдман, – Слышал, хреновые вести из Крепости, там что-то вроде котла, не войти – не выйти. Врут, конечно, народ там отчаянный, таких глупостей не допустит, но есть приказ о том, чтобы гнать туда всех, кого не жалко. Сам читал недавно, знакомый показывал указ, и драгун, кстати, тоже.