– Смотри, – объяснил он, указывая в трещину, – ставишь острие на стенку, бьешь сверху поленом, сдвигаешь, снова бьешь. Лохмотья можешь выщипывать, можешь оставлять. Я потом срежу. Нужно изнутри лишнее дерево убрать, а то оно просто треснет, не развернется. Но сильно не старайся, дабы дыру сквозную не пробить. Понял?

– Что я, долбленок не видел? – даже обиделся юный охотник и принялся за работу.

Острая грань каменного долота глубоко впивалась в древесину от каждого удара – и это пугало Тигриного Волка больше всего. Ведь камень хрупок, и неловкий рывок мог легко обломать кромку, оставив ее в выбитой трещине. Но если не бить с силой – работа затянется надолго. Отколупывая щепы размером с палец, Пыхтун медленно вгрызался в осину, пока Хромой Зубр не заглянул в трещину:

– Хорошо получается. Глубже не надо, днище тонким получится, сгниет быстро. Теперь в стороны выбивай.

Тигриный Волк кивнул и стал продвигать выбоину влево, к лохмотьям, оставшимся от долота Белого Камня. К полудню юный охотник добрался до него, соединив выбоины, и стал выстукивать дерево с другой стороны. У него опять начала болеть зашибленная медведем спина, а руки тряслись от постоянных ударов. Даже сытный обед не доставил никакого удовольствия – Пыхтун мечтал бросить все и вытянуться на постели в уютном теплом доме, на мягкой шкуре. Но он был мужчиной и не показал слабости – первым доев угощение, тут же снова взялся за долото. Один за другим к нему присоединились остальные охотники, сосредоточенно выдалбливая нутро осинового бревна, пока Ломаный Клык вдруг не вскочил с недовольным криком:

– Да как же это случилось?! Танцующий дух отвернулся от меня!

– Он захотел обратно в лес! – тут же встрепенулись остальные охотники. – Он заскучал по лесу! По птицам, по птицам!

– Наш новый охотник скучает по лесу и по птицам, – с широкой улыбкой выпрямился Чужой Голос. – Он должен знать, что они есть и здесь.

– Ворону, покажи ему ворону! – выкрикнул Белый Камень.

– Ворону! – подхватили остальные.

Ломаный Клык снова ругнулся, но тихо, расставил руки и, помахивая ими, стал бегать вокруг кряжа, часто и громко каркая. Охотники расхохотались, следом послышался смех женщин, заполняющих котел свежей водой. К Ломаному Клыку подскочили трое малышей и принялись носиться следом, тоже взмахивая руками и каркая.

– Хватит, я полетел в лес за дровами, – сказал охотник и, каркнув напоследок, помчался вниз с холма.

– А почему это он? – тихо спросил Тигриный Волк у Белого Камня.

– Если у долота обламывается кончик, – охотно пояснил тот, – значит, танцующий дух не хочет становиться лодкой. Хочет обратно. Нужно показать ему, что у нас… О, нет! Духи снова в гневе!

Белый Камень поднял перед собой камень со сколовшийся наискось кромкой.

– Дух хочет в лес! – довольно засмеялись остальные. – Гуся! Покажи ему гуся!

Взрослый охотник по-детски обиженно поморщился, но перечить не стал: сел на корточки, поджал большие пальцы под мышки, похлопал локтями, словно крыльями, громко крякнул и вперевалочку, по-гусиному побрел в сторону реки. Но на середине склона поскользнулся и к пляжу скатился уже кувырком.

Отсмеявшись, остальные мужчины снова взялись за работу, но теперь были куда более внимательны. Только поздно вечером, когда солнце уже село за деревья, долото сломал Быстрый Олень. Его заставили изобразить глухаря на токовище, после чего Хромой Зубр решил, что танцующий дух прошел испытание и всем можно отдыхать.

Второй день стал началом праздника посвящения: теперь дети Мудрого Бобра, как и обещали, должны были напоить пришедшую к ним из леса осину горячим супом. Для этого охотники перенесли бревно поближе к общему очагу, подперли поленьями, чтобы не качалось, и по самые края наполнили водой. Хромой Зубр долго ползал вокруг, высматривая влажные следы, – но коряга нигде не протекала.