– Он летел прямо на нас, – печально произнес Веттерс.

– Но он не собирался атаковать, – задумчиво добавил Пол. – По-моему, он убегал.

– От чего? – удивился Харлан.

В конце концов, что может быть хуже людей, пытавшихся тебя убить?

– Не знаю, – ответил Пол, – но он чего-то чертовски испугался.

– Да уж, без чертовщины тут не обошлось, – согласился Харлан.

Но они еще не столкнулись с чертовщиной.

С настоящей чертовщиной.

Извинившись, Эрни Сколлей направился в мужскую уборную. А я подошел к барной стойке, чтобы заказать еще кофейник. Пока я дожидался приготовления очередной порции, вошел Джеки Гарнер. Иногда Джеки проделывал для меня кое-какую работенку. Также он был закадычным дружком братьев Фульчи, и они считали его одним из немногих людей, первенство которых признавали без драки. Джеки притащил букет цветов и фирменную коробку конфет из старой портовой кондитерской на Фор-стрит.

– Для миссис Фульчи?

– Угадал. Она обожает сливочную помадку. Правда, без миндаля. У нее аллергия.

– Не хотелось бы доконать старушку, – бросил я. – Это может омрачить праздничек. Как сам, в порядке?

Джеки выглядел встревоженным и смущенным.

– Проблемы с матушкой, – промямлил он.

Мать Джеки обладала стихийной натурой. Рядом с ней миссис Фульчи выглядела как истинная Джун Кливер[2].

– Опять капризничает?

– Нет, заболела.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Она не хочет, чтобы об этом узнали, – скривившись, посетовал Джеки.

– Неужели все так плохо?

– Может, поговорим в другой раз?

– Заметано.

Он проскользнул мимо меня, и столик Фульчи огласился восторженными воплями, столь громогласными, что Дэйв Эрни от испуга разбил бокал и машинально потянулся к телефону с намерением вызвать копов.

– Все в порядке, – успокоил я его. – Так они выражают радость.

– Откуда ты знаешь?

– Поверь мне, драка у них на сегодня не запланирована.

– Ну, слава богу. А то наша Сладкая Кэти приготовила мамаше именинное угощение. Она ведь правда любит всякие вкусности?

Сладкая Кэти работала в «Медведе» официанткой. А по совместительству занималась выпечкой оригинальных пирожных, что побуждало волевых мужчин, несмотря на семейное положение, предлагать кулинарке руку и сердце, в надежде на гарантированный и постоянный запас сладостей. Мужья полагали, что жены смогут их понять.

– Насколько мне известно, она любит кексы. Но, заметь, если там будут орехи, то они могут убить ее. Похоже, у нее аллергия.

Дэйв побелел.

– Господи Иисусе, надо проверить!

– Не помешает. Как я только что говорил Джеки Гарнеру, трудно представить праздничный вечер, омраченный кончиной именинницы.

Забрав кофейник, я вернулся к столу, наполнил наши чашки и вернул его одной из официанток. Мариэль Веттерс изящно пригубила из своей чашки, не оставив на стенках следов губной помады.

– Симпатичный бар, – заметила она.

– Мне тоже нравится.

– А почему они разрешают вам использовать его для таких… встреч?

Она слегка махнула левой рукой, отставив указательный пальчик, – сей изящный жест выражал удивление. Ее лицо также отражало легкое изумление, несмотря на печальную историю, которую женщина взялась рассказать.

– Иногда я подрабатываю у них в баре.

– Так вы занимаетесь частными расследованиями по совместительству?

– Я предпочитаю думать, что по совместительству подрабатываю барменом. В любом случае мне здесь нравится. Нравится персонал. Мне даже нравятся большинство завсегдатаев.

– И я подозреваю, что тут вы чувствуете себя иначе, верно? Иначе, чем в свободное от «охоты не за животными» время.

– Совершенно верно.

– Вы ведь не просто пошутили.

– Нет, не просто.

Она вновь улыбнулась, на сей раз слегка встревоженно.