Не задерживаясь возле столика, она подошла к автомату с едой и начала бездумно водить пальцами по доступным на дисплее вариантам.

– Могу тебя взять.

Голос был тихий, почти неестественно спокойный. Блум нажала кнопку «меню номер восемь» и лишь затем обернулась. Машина забулькала и выплюнула запечатанную термокружку.

– Если торопишься, – продолжал голос, – я улетаю где-то через пол-лазурных часа.

Схватив кружку, Керк повернулась к незнакомцу.

– Да, тороплюсь, – кивнула она, пытаясь скрыть удивление. – И даже очень. Полчаса для меня, пожалуй, многовато. Если тебе нужны юниты…

– Не нужны, – ответил он. Блум попыталась изобразить улыбку. Обычно у нее не возникало никакого желания с ними общаться.

С настоящими, не контрактными пограничниками.

Теоретически пограничником мог стать каждый, подписавший соответствующий контракт, после чего он получал почти полностью автоматизированный корабль, настроенный на запрограммированные глубинные прыжки вдоль Галактической границы и остановку на одной из сторожевых застав с целью пополнения припасов и подзарядки реактора. Работа была достаточно простая – бо́льшую часть патрулирования и сканирования границы выполнял кастрированный искин корабля, – но и утомительная.

Не каждый мог выдержать долгие безмолвные перелеты в бескрайней черноте космоса – говорили, будто один лишь вид пустоты за пределами Границы плохо влияет на мозг. Можно было, естественно, смотреть в сторону Выжженной Галактики… но мир Пустоты и далеких галактик притягивал взгляд и гипнотизировал. Одни выдерживали на этой работе несколько лазурных недель, другие дольше. Бывало, что безмолвные, всегда черные корабли пограничников возвращались со столь же безмолвными мертвыми пилотами, которые сошли с ума – не обязательно из-за неудачного глубинного прыжка – и перерезали себе вены в креслах стазис-навигации.

Бывало и иначе.

Некоторым, крайне немногочисленным индивидуумам работа пограничника настолько нравилась, что они, вместо того чтобы продлить контракт, решались пройти Инициацию. О самой процедуре мало что было известно, но она изменяла человека настолько, что он полностью входил в структуру Погранохраны. С этого момента охрана Границы от возвращения Машин или легендарных Иных становилась его жизнью, а сам он становился не только пограничником, но и членом Ордена Пустоты. Узнать их было легко: неестественно бледные, худые, в черных обтягивающих пилотских комбинезонах, с лазерной татуировкой в виде двойного круга – глаза, помещенного внутрь символа Глубины.

«Пограничник прямо как с гребаной картинки», – подумала Керк. Худой, бледный. Длинные прямые черные волосы до плеч, ниспадающие на комбинезон. Острый нос. Бледно-голубые глаза. Казалось, будто от него веет холодом. На руках, над худыми пальцами пианиста, виднелась татуировка.

Вампир.

– Куда летишь? – спросила она. В принципе, ее устроило бы, если б он на миг причалил на Пурпуре. При мысли, что ей пришлось бы лететь вдоль Галактической границы и смотреть в сводящую с ума черноту, Керк стало не по себе. Дело было даже не в Пустоте – Галактическая граница собирала лишь остатки Потока, а Блум не представляла себе, как можно вообще функционировать, не имея возможности к нему подключиться.

– Это последний перелет, – сообщил он. – Мне осталось еще два прыжка вдоль Границы, в пределах Рукава Лебедя, то есть недалеко от теперешнего сектора. А потом – обратные прыжки на Терминус.

– Терминус?

– Это одна из наших главных станций. Сторожевая застава. Чтобы на нее попасть, нужно лететь ближе к центру Рукава.

– К центру Рукава? – переспросила она, быстро анализируя возможные варианты. Если перетерпеть те два прыжка вдоль Границы…