– Можно просто Энни, – отозвалась она, наблюдая, как миссис Флетчер открыла один из самых больших чемоданов и начала развешивать столько ярких платьев, что и за месяц не надеть, не говоря уже о недельном путешествии на корабле. Энни попыталась помочь, пристроив несколько книг на боковом столике, в то время как Кэролайн, взявшись за шкатулки, открывала их, чтобы выставить серебряные и золотые подвески и кольца напоказ, словно люкс был ее личной ювелирной лавкой. Зачем нужно столько драгоценностей? Не говоря уже о том, чтобы беззаботно выставлять их вот так напоказ – кто угодно ведь может увидеть и позариться. Ожерелья, браслеты, блестящая брошь размером почти с кулак Энни.

Впрочем, прежде чем она успела что-то сказать, в открытую дверь постучали. В каюту заглянул, словно сквозь решетку местного зоопарка, пожилой мужчина.

Марк, раскладывавший расчески и туалетные принадлежности, выпрямился.

– Могу я чем-нибудь помочь? Как видите, эта каюта занята…

Вопрос, казалось, позабавил мужчину.

– Благодарю, любезный, однако моя каюта как раз по соседству.

Незнакомец выглядел как-то не так. Такого старухи в деревне Энни назвали бы чудаком. Все дело в бороде, решила Энни, густой седой бороде, растрепанной и неухоженной на конце – она выглядела странно на фоне дорогой одежды. И глаза – они постоянно что-то искали, то поднимаясь, то снова опускаясь.

– Услышал голоса и подумал, что надо бы проверить, вдруг поблизости стюард. – Его голос затих, а взгляд наконец остановился на Энни.

Соседняя каюта и правда находилась в ее ведении. Энни сделала книксен, слегка радуясь, что избавилась от назойливого, пусть и доброжелательного любопытства Кэролайн.

– Вы не ошиблись, сэр, ваша каюта и впрямь под моей ответственностью. И если я больше не понадоблюсь этим пассажирам…

Пожилой мужчина кивнул.

– Конечно-конечно. Не хочу причинять неудобств. Не собирался вас похищать…

– Никаких неудобств, сэр, – бодро отозвалась Кэролайн. Энни заметила, как дернулась рука, которой она взмахнула. – Мисс Хеббли нам уже не нужна, верно, Марк? Она свободна и может идти.

Энни подавила желание попросить позволения еще раз взглянуть на ребенка. Она в очередной раз присела в реверансе, избегая взгляда Марка Флетчера – не уверенная, сумеет ли сдержаться, – а затем закрыла за собой дверь каюты и последовала за стариком в толпу пассажиров, пробирающихся по узкому коридору.

– Неужто меня и впрямь будет обслуживать женщина? – он искоса взглянул на Энни. – Необычно для мужчины, путешествующего в одиночку.

Она вздрогнула, затем сложила руки, чтобы ничего не теребить.

– Нам отведены группы кают, – пояснила Энни. – Но я могу попросить старшего стюарда назначить вам мужчину, если вы пожелаете, сэр.

Придется побегать в разные концы палубы, однако это можно устроить.

Он склонил голову, будто внимая голосу, что слышал лишь он.

– О, да бог с ним. Уверен, что разницы не будет. – Затем в качестве представления сказал: – Уильям Томас Стед. Вы знаете, кто я такой?

Энни, разумеется, не знала, но не хотела, чтобы он так думал. Она поколебалась.

– Мне следует, сэр?

Стед отпрянул, и Энни испугалась, не задела ли его чувства.

– Нет, полагаю, что нет, нет… Просто людям нравится меня обсуждать. У них у всех свое мнение.

– И какое же мнение должно быть у меня? – Энни спрашивала искренне, однако Стед улыбнулся, будто она пошутила.

– Ну, я прежде всего газетчик. – Затем его лицо помрачнело – словно его вниманием вновь овладел неслышный голос.

Стед распахнул дверь в свою каюту и, когда Энни вошла, искоса на нее взглянул, но она сделала вид, что не заметила.