Часть, в которой служил капитан, в прекрасной климатической зоне стояла, очень собой Полтавщину напоминающую, откуда сам родом был. И хотя выветрились у Ивана Ивановича все воспоминания о детстве за долгое время службы, однако одна тоненькая, но небывало прочная ниточка связывала его с Украиной. То Оксана – жена, хохлушка ортодоксальная, которая непревзойдённо умела готовить настоящий украинский борщ.

Иван Иванович очень любил это блюдо, приготовленное именно Оксаной, и считал его чем-то неземным, волшебным, сказочным. Потому даже не позволял себе капитан наслаждаться им ежедневно, дабы обыденным не сделать. Лакомился борщом гвардии капитан Сенопузенко только по субботам. В пятницу Оксана готовила сказку свою. Затем ночь выстаивала, а в субботу с самого утра и до полудня трапеза длилась, которую Иван Иванович специально и с большим понятием растягивал.

В одну из таких суббот проснулся он и, потягиваясь, звонкий голос Оксаны услышал:

– Иван! Сбигай в гараж за часныком! Якый борщ бэз часныка?

Молча с кровати встав, оделся муж и в гараж пошёл, который вплотную к городку военному примыкал. Шёл капитан медленно. Он был в прекрасном расположении духа. Во-первых, предстоял борщ, а, во-вторых, душу грело сознание того, что вчера два лопастных чехла стащил и выгодно продал их цыганам. Ещё он также упёр два десятка сигнальных ракет. А они товар, что надо. Это Иван Иванович хорошо знал. «Пусть только лук корейцы соберут, – размышлял капитан, не спеша к гаражу шагая. – Они, когда бабки есть, на развлечения не скупятся. А пока полежат пускай, времени своего дождутся. Навар высший получится. И вообще жизнь прекрасна. И утро сказочное. И борщ предстоит чудесный. А на следующей неделе ещё один уволоку чехол, ещё ракетками разживусь. Ну а в конце месяца спирт по группам распределять. Аж целых три канистры выгадаю! Лафа – одно слово!»

Так в эйфории блаженных размышлений Иван Иванович медленно двигался к гаражу. Ни с того ни с сего ему вспомнился разговор двух чеченов, которым в прошлом году загнал он две пары хромовых сапог и самолётный чехол. Оба они работали на винзаводе и, как и положено порядочным чеченам, волокли оттуда государственное вино и спирт.

Иван Иванович вспомнил, как Муса, любящий выпить, спорил с Магомедом, любящим курить анашу. Утверждал один: водка лучше, а другой – анаша.

Рассмеялся в душе тогда капитан Сенопузенко и снисходительно очень подумал так: «Эх! Не кушали вы, бусурмане, правильного украинского борща, вот и спорите потому! Не соображаете, нехристи, что ничего его лучше нету!»

Эти приятные мысли пробудили в душе желание пропустить стаканчик припрятанной в гараже водочки. Добравшись до дубовой, обитой железом двери его, сунул капитан в карман за ключами руку да так и обмер: внимание его полностью переключилось на кучку тонких рельсов, лежащих у соседнего гаража. Рядом с ними курила и балагурила небольшая компания офицеров во главе с командиром корабля майором Дубовым, соседом Сенопузенко, который был на редкость весел и рассказывал какой-то очень похабный анекдот. Окружающие дружно хохотали, посыпая свой смех отборным авиационно-техническим матом.

«Рельсы! Боже мой! Это ж те самые рельсы с узкоколейки с Малгобека», – подумал он, и сердце сдавила жаба. Это были рельсы, про которые он в шутку рассказывал майору Дубову, выпивая недавно с ним после работы. Плакался тогда сосед, что перекрытия гаража сгнили и что денег нет новые купить, а украсть негде. Вот возьми Иван Иванович да посоветуй про узкоколейку малгобековскую, которая травой заросла. Несколько лет, почитай, без присмотра и не функционирует. По ней раньше рабочих на нефтедобывающие установки возили, нынче же так затянуло её землёй, что даже самих рельсов не видно. Утащи их, так нескоро хватятся. Вот и перекрытия вам! Не подумал тогда Иван, что сосед его, неповоротливый и инертный Дубов, сможет так быстро этой информацией воспользоваться. Не подумал, что так всерьёз её примет и ночью со своим экипажем переволокёт к гаражу своему добрую сотню метров.