Мардук сказал громко и горько:

– Чтоб ты сгинул. Вот чего я всегда хотел.

– Ну, знаете, как говорит командир.

– Такие, как ты… не исчезают. Таких, как ты, вообще нет.

– Это звучит, как признание… я тронут, но вы про кого?

Он так сказал, потому что Мардук, выкрикивая и страдая, смотрел сквозь и мимо Билла, но адресуясь явно к нему, так как дракон определённо в любимцах у него ходил.

Дракон, напоминая о себе, тихонько взвизгнул, как драконёнок.

Билл отвлёкся на этот звук, по-прежнему в глубокой растерянности:

– По-моему, он в полном порядке. Просто не в себе слегка…

Мардук присел, огромный, как сложившаяся скала, и стал гладить болотную чешую дракона на холке. Дракон вздыбил хохолок и задрал огромную челюсть. Дядя Мардук, бормоча нежнейшие и бессмысленнейшие слова, почесал его под выставленным подбородком.

Дракон смотрел на него, скося лошадиные лживые глаза и приплакивал.

Вдруг он опустил челюсть, – Мардук вопросительно убрал руку, и – блестя на разные лады, поднялся.

Он возвышался над ними искусственно возведённой преградой. Лапы глубоко вживались в землю, как у котёнка-топтуна. Когти забирали комья земли, лопатой каждый.

Мардук прокричал, не вставая и указывая на Билла:

– Убей.

– Генералу не приказывают, – пробормотал Билл, озираясь. – Разве что у вас чин выше, дядя.

Дракон сделал шаг передней лапой, похожей на декоративную ножку безвкусного карточного столика, и склонил гребнистую голову, точь-в-точь такую, какой положено быть голове дракона.

Он приблизил острое рыло к Биллу и, вытащив фиолетовый язык со своим изображением, сильно лизнул, попав на щёку и шею. Билла качнуло, по коже пробежал ожог огоньком вдоль масляного ручейка поджигателя, но он устоял, отмахнувшись.

– Старичочек, я тронут, но между мужиками, знаешь…

Дракон выслушал, опять тоненько сказал что-то – от его звука развернуло крону деревца и повело как в ураган, сотворил пируэт и, отступив, попятившись так, будто сотню его красочных фото залистали на страничках блокнота, виртуозно взмыл. Блеск! Блеск и победа над невесомой стихией тяжкого тела восхитили Билла.

Он задрал подбородок и только тогда понял, что почести предназначались ему. Он был опознан драконом. В тысячетомной памяти бронированной плоти хранилось его скромное изображение.

Мардук остался неподвижен. Он посмотрел вверх, – на восток улетал уже ставший маленьким дракон, – потом на Билла. Вскочил лихо, понурил плечи и закрыл лицо, вновь садясь – на обрубленный драконом камень.

Билл поизучал волнующее не на шутку зрелище. Лицо дядино маской прикрыло. Потирая лоб, из-под руки увидел – блеснувший тёмный знак повернул к западу, к лиловым теням.

– Дядя, мне право жаль… что он меня не съел.

Мардук спокойно ответил, умывая лицо сухими ладонями:

– Ты отнял его у меня.

Встал и, отряхнув руки, ушёл к ступе. Тут же, криво развернувшись и проехавшись по осыпи, так что сделалась колея довольно глубокая, ступа вылетела почти по прямой к земле и, вздрогнув, торкнулась в воздух до низкого облака. Повисела, дернулась, пугая птиц, разлетевшихся с испуганными ругательствами, чёрточкой метнулась к горам в сторону Нового Дома.

Билл долго странствовал по влажной оранжевой низменности, спускаясь по шаловливым хватающим за подошвы тропам и влезая на обнажившиеся горки. Он брался за поводья ухватистых кустов, стряхивающих ему за шиворот по нескольку очень мокрых остро обжигающих капель. Одна долго стекала по широкой спине Билла к узкому поясу. В светлом небе тихо двигалась небольшая жемчужная луна.

Ныряя, дорога неизбежно вывела его к рощице богатых зелёным цветом стройных деревьев. Осень никак не бралась за них. Это были те самые, с одного из которых в жаркий день высадки поклонник почвы собрал сладкие приторные плоды. Шанни и Ас рассказали Биллу о том, как вкусны эти чёрные и фиолетовые штучки, а Иннан объяснила, как они называются и какие поверья с ними связаны. Билл тогда оглядел обильные размашистые листья и тоненько захихикал.