Также отметим, в принципе, известное: в случае войны или чрезвычайной обстановки в стране президент США получает неограниченные полномочия в осуществлении жесткого контроля над жизнью общества и государства. «Американской мечте» противоречит отсутствие социальной справедливости. Государство не обеспечивает равные возможности; окончание же элитных школ и университетов гарантирует карьеру. Чрезвычайные полномочия могут быть запрошены уже в преддверии предчувствуемых событий. Джордж Сорос указывал, что с ростом недовольства в обществе неизбежны бунты в американских городах. И это станет поводом для «закручивания гаек», использования грубой силы для восстановления порядка, появления репрессивной политической системы. Не совмещаются со «свободой» и вмешательства в дела суверенных государств под флагом несения им «демократии и свободы».
В связи со сказанным особую актуальность приобретают трактовки свободы с духовно-метафизических позиций.
Свобода человека в самоопределении между добром и злом. Никто не властен над такой свободой, даже Бог, создавший человека со свободой воли и возможностью отпадения от Него. Римо-католический архиепископ Лефевр, не принявший новаций Второго Ватиканского собора, считал, что свобода существует, чтобы повиноваться Богу, но из нее хотят сделать нечто абсолютное, безотносительное к чему бы то ни было. И это приводит к разрушению семьи, Церкви, религиозных сообществ (см.: Грачева, 2010, с. 216–217).
Еще одно прочтение понятия свободы – духовная свобода как власть человека над собой. Только преодолевший «рабство страстям» становится истинно свободным человеком.
Вопросы свободы в первых двух аспектах имеют смысл только при наличии свободы от страстей и греха. В целом же свобода должна заботиться о благе другого человека – вот ключ к пониманию того, чем должна быть свобода в ее многоплановости. Только те права человека могут быть признаны выразителями добра, которые искореняют эгоизм и способствуют произрастанию в людях любви к Богу и ближнему. Для психологической науки полезной представляется православная мысль о том, что там, где свобода становится идолом, там начинается «человек-зверь», а свобода превращается в узаконенное орудие зла.
И. А. Ильин раскрывает именно духовное понимание свободы. Он говорит, что свобода по существу своему есть именно свобода духа. Каждый человек призван к такой свободе. Он должен превратить свой земной путь в непрерывное духовно-нравственное очищение, сделать свой дух главным, определяющим фактором и «свободным двигателем личной жизни». Свобода, отмечает И. А. Ильин, не дана человеку как абсолютная независимость от всего, но задана ему как возрастающая независимость от зла и пошлости (анализ психологического наследия И. А. Ильина см.: Гостев, Борисова, 2012). Поэтому человек, утверждая свою свободу, должен «допросить себя о своей духовной зрелости», проявляющейся в том числе в чувстве ответственности.
Итак, в условиях манипуляции системой сознания «свободное открытое общество» является мифом в указанном в предыдущих разделах смысле. Иллюзорный компонент данного мифологического представления – иллюзия свободы – обладает, тем не менее, пока достаточной силой, чтобы на нем строилась пропаганда западных ценностей. В то же время растет число тех, кто более адекватно воспринимает реальность и понимает, что речь может идти лишь об относительной свободе для «избранных». Однако еще недостаточно осознается, что свобода порока и нравственного разложения свободой не является. Следующий раздел посвящен еще одной грани темы свободы.