Ошибка коллективистов заключается в игнорировании скромного, «бытового» распыленного знания, имеющего критическое значение для успешного применения новых технологий. Не сумев понять огромной полезности такого рода информации и незаменимости рынка в деле ее использования, они потребовали заменить якобы «расточительную» конкуренцию системой, буквально исключающей всякую возможность создания богатства с помощью новых производственных технологий.

Превосходство рыночного порядка в применении общественно полезной информации особенно наглядно, если иметь в виду попытки довести централизацию до логического предела – до полного устранения рынков и установления чистой системы централизованного планирования. Именно этот крайний вариант изображен в утопии Беллами, но осуществим он исключительно в царстве фантазии. На практике в условиях индустриальной экономики полное устранение рынков невозможно.

Проект устранения рынков in toto[9] в конечном итоге сталкивается с неразрешимой проблемой – невозможностью «экономического расчета» в отсутствие рыночных цен (открытой и исследованной экономистом Людвигом фон Мизесом, интеллектуальным наставником Хайека). Социалисты вроде Беллами считали, что экономический расчет – оценка альтернатив в терминах рыночных цен и издержек, прибылей и убытков – больше не нужен. Они полагали, что денежные соображения можно полностью игнорировать, а решения о том, что и как производить, можно принимать, учитывая лишь чисто технические и объективные факторы. Иными словами, они были уверены, что экономическую логику можно заменить техническим расчетом.

Однако это невозможно. Представьте себе директора завода, стремящегося добиться максимальной эффективности с учетом только технических критериев. На какие показатели он должен ориентироваться? Следует ли ему стремиться к максимальной эффективности в смысле использования энергии? Или важнее трудоемкость единицы продукции? А может быть, нацелиться на экономию сырья? Или на минимизацию брака? Максимизировать все параметры одновременно невозможно: улучшение по одному критерию неизбежно ведет к снижению эффективности по другим. Как измерить относительную эффективность различных компромиссов?

Без использования столь презираемых социалистами денежных оценок директор завода эту дилемму не решит. Для благосостояния людей важна лишь одна форма эффективности – экономическая: максимизация разности между стоимостью конечной продукции и затратами на ее производство. Эту разницу можно подсчитать только с помощью рыночных цен. Получается, что без экономической логики не обойтись, а экономическая логика предполагает существование рыночных цен.

В подобной ситуации положение менеджера безнадежно, даже если его задача сводится к производству одного-единственного продукта. Можете представить затруднительность его положения, когда ему поручат спланировать производственную деятельность в масштабе всей страны! Какой объем производства стали можно счесть «эффективным»? Каким будет «эффективное» количество стали при производстве автомобилей? Самолетов? Газонокосилок? Стальных балок для строительства офисных зданий? Гвоздей? Канатов? Как изменятся все эти величины в случае появления принципиально новой технологии производства стали? Можно ad infinitum[10] множить не имеющие ответа вопросы для каждого производимого продукта.

Социалисты воображали, что существует объективная мера внутренней ценности, не связанная с денежными ценами, которую центральный планирующий орган может использовать в своих экономических расчетах. Как правило, они считали, что «истинная» ценность каждого товара равна количеству труда, затраченного на его производство. Однако концепция внутренней ценности – штука трудноуловимая. Производственные возможности современной промышленной экономики намного больше, чем нужно для удовлетворения базовых человеческих потребностей; все остальное предназначено для удовлетворения субъективных потребностей и желаний. И лишь децентрализованная рыночная система в состоянии ответить на эти потребности и желания сколь-нибудь согласованным образом.