На соседней крыше послышался шум, треск, и, наконец, из-за трубы показался соседский мальчишка. В волосах у него застряли опилки и кусочки облетевшей штукатурки, на руках красовались новоприобретенные ссадины, а сам обладатель такой боевой внешности казался довольным и радостным. Увидев Степана, мальчишка замахал рукой и закричал:

– Привет! Я думал, ты вообще из дома не выходишь, а ты на крыше! Можно я к тебе?

С этими словами мальчишками мелкими шагами перешел по крыше поближе к Степиному дому. Степан хотел сначала отказаться, объяснив это надвигающейся уборкой дома, но потом почему-то передумал и только крикнул:

– Здесь далеко прыгать. Там внизу лестница есть!

Мальчишка посмотрел на землю, до которой оставалось не меньше трех метров, сжался в комок, а потом резко выпрямился и прыгнул. Снизу никто даже не понял, что произошло, но Степан отчетливо увидел, как мальчишка словно пролетел два метра, которые разделяли их крыши, и плавно приземлился рядом с ним. Это казалось невероятным. Это был даже не столько прыжок, сколько полет. Но мальчишка стоял рядом со Степаном, живой, в царапинах и с неизменной улыбкой на лице.

– Ты что, правда купаться не ходишь? Я не проживу без воды, а мне до конца августа здесь отбывать. Мама запретила нам с папой раньше сентября в город возвращаться, сказала: «Буду отдыхать от вас, спиногрызы!».

Мальчишка уселся на самый край крыши, опустил ноги вниз и стал рассматривать найденный рядом альбом с рисунками Степана.

– Сам рисуешь? У нас в классе тоже девчонка есть, классно рисует, но она все фрукты и рыб каких-то, а у тебя такие персонажи!

Степа рассматривал мальчишку. Тот был похудее самого Степана, но из-за цепкого взгляда и боевого характера он казался немного старше – лет тринадцати – четырнадцати. Степе было не жалко альбома, хоть он его и не показывал никому, кроме мамы. А здесь – совершенное равнодушие, пожалуйста, смотрите! Даже самому удивительно! И даже хочется узнать, что по этому поводу думает его новый знакомый.

Новый знакомый деловито пролистал альбом, остановившись на нескольких рисунках, и спросил:

– У тебя, наверное, много друзей в городе? Девчонки небось толпами бегают – просят портрет? У меня вот нет никаких талантов, даже удивить нечем. И друзей нет, так – одни знакомые.

Степу удивил такой вопрос. Вот у этого пацана, который так запросто может перескочить с крыши на крышу, который так запросто может сидеть на чужой кухне и поедать блинчики с утра, который распевает песни вместе со взрослыми, разбирая мебель – нет друзей?

– А одноклассники? Со двора друзья?

– Мы в переездах все время с папой, в свободное время помогаю ему с раскопками, хотя он больше бубнит, что мешаю. В школе – одноклассники, но я с ними почти не общаюсь, они все скучные какие то. Да и вообще, друга еще найти надо, вот у тебя есть лучший друг?

Случайный разговор на крыше превратился в самый страшный кошмар Степана. Лучшего друга у Степана не было. Иногда даже Степан думал, что это такая сказка, которую придумали писатели, чтобы их рассказы получались более проникновенными. Как найти лучшего друга, если порой даже заговорить страшно с кем-то? И уж тем более доверить этому самому лучшему другу все свои тайны и секреты? Нет, такого Степан категорически не мог представить!

И все же так хотелось когда-нибудь найти этого лучшего друга и сидя с ним, хоть вот так же, на крыше, просто болтать и кидать огрызки от яблок вниз, под ноги. Тогда, наверное, даже отдых в деревне не казался бы таким нудным.

– Ну… есть один, в городе остался, – Степан даже сам не смог понять, как эти слова вырвались у него изо рта.