– До конца ее дней, – согласился он так резко, что священник вздрогнул, прежде чем переключить внимание на Блайт.

– Берешь ли ты этого мужчину в законные мужья, чтобы жить вместе по божьему повелению в священном браке? Клянешься повиноваться ему, служить, любить, почитать и оберегать его в болезни и здравии; и, оставив остальных, будешь ли принадлежать только ему, пока смерть не разлучит вас?

Арис бросил на Блайт мрачный взгляд, заставив ее подавить смешок. Она прочистила горло и сказала со всей искренностью:

– Я выйду за него замуж и буду любить его даже больше, если он заболеет.

Священник достал золотое кольцо в виде змеи, глаза которой украшали нефриты.

– Повторяйте за мной. Этим кольцом я венчаю тебя, своим телом я поклоняюсь тебе…

Каждое слово было ядом на губах Блайт, кольцо обжигало, когда Арис надевал его ей на палец, произнося клятву. Блайт прикусила язык, когда он так сильно прижал украшение к костяшкам пальцев, что ей пришлось бы смазать кольцо маслом, чтобы снять. Что она, несомненно, и сделает, как только они скроются с глаз публики.

– Здравствуй, жена, – тихо прорычал Арис, избегая чужих ушей.

Блайт улыбнулась, превозмогая боль, и сжала его руки так, что впилась ногтями ему в ладони.

– Привет, муж.

Ни один из них не отвел взгляда, когда священник жестом пригласил новобрачных опуститься на колени для церемониальной молитвы, но Блайт уже не слушала его, лишь чувствовала, как безымянный палец жгло золотое кольцо.

Это было не кольцо, а кандалы. Которые ни ей, ни Арису, похоже, не удастся сбросить в ближайшее время.

Блайт часто находила утешение в том, что надевала свое любимое бальное платье. Однако в день свадьбы она ерзала, чувствуя себя в клетке под тонной тафты. Ноги замерзли, утренняя роса впиталась в ткань и намочила бархатные подошвы. Если бы она так упорно не старалась разозлить Ариса, то давно бы переоделась во что-нибудь потеплее.

Девушка напомнила себе, какой сладкой была эта маленькая победа, пока тапочки хлюпали при каждом шаге, а холод пробирал до костей. Она улыбалась, стоя под навесом из вистерий рядом с Арисом, который был вынужден приветствовать гостей. Повсюду мелькали знакомые лица. На самом деле их было слишком много. Это была не семейная церемония, а праздник, достойный принца, с нежнейшими шоколадными конфетами и миниатюрными пирожными, украшенными золотыми листьями и торжественно поданными на позолоченных подносах. На запястьях и шеях дам сверкали их лучшие драгоценности.

Шарлотта и Эверетт Уэйкфилды приветствовали молодоженов улыбками и словами ободрения. Герцог и герцогиня прижались друг к другу, и в их глазах вспыхнул огонек, заставивший Блайт задуматься, каково это – быть настолько влюбленными. Скорее всего, она никогда не узнает.

В толпе также были лица, незнакомые Блайт. Высокомерные персоны расхаживали по залу, словно постоянно оценивая их. Однако, когда Блайт присмотрелась к ним повнимательнее, то заметила их остекленевшие глаза и что они не сказали ни слова никому, кроме друг друга. Должно быть, это были гости Ариса, ведь отсутствие родни с его стороны привлекло бы внимание.

Горожане не спускали глаз с новых лиц. Краем глаза Блайт заметила, как Диана Блэкуотер приблизилась к одной из заколдованных кукол – мужчине, которому на вид было не больше тридцати, претенциозному и аккуратно упакованному в импортные ткани. Диана попыталась привлечь его внимание, но тот упорно ее не замечал, медленно кружа по саду и осматривая обстановку. В конце концов Диана с шипением сдалась, в волнении обмахиваясь веером. В тот момент, когда она заметила, что Блайт наблюдает за ней, ее спина напряглась. Очень медленно, словно это причиняло ей физическую боль, Диана присела в реверансе.