Марианна замерла. Застыла, аж заледенела, даже кожа стала как каменная. Бросила испуганный взгляд на равнодушного водителя, на меня, даже на ручку двери, но снова приняла разумное решение не выпрыгивать и напряженно уставилась в окно. Только рука дернулась к тому месту на бедре, где лежала моя ладонь, но так и не добралась до нее.

Я аккуратно большим пальцем приподнял край подола и расслышал как застрял у нее в горле воздух. При такой длине платья моему пальцу оставались считанные сантиметры до стратегических мест.

Но я медлил, наслаждаясь ее смятением. Смотреть в окно слепыми глазаими становилось все сложнее, но я держал, держал, держал паузу.

И ровно в тот момент, когда она осмелилась вдохнуть крошечный глоток воздуха и расслабиться, моя рука разом преодолела эти сантиметры и сильно, властно сжала ее промежность. Теплую, голенькую, с мягким пушком на лобке, доверчивым котенком ткнувшимся мне в ладонь, и влажной щелью, куда попали мои пальцы.

Мари взвизгнула, но тут же заткнулась, поймав на себе взгляд водителя.

Неудержимо покраснела вся с ног до головы и даже, кажется, между ног.

Там тоже сразу стало горячее.

Обхватила руками мое предплечье, словно надеясь сдвинуть его и убрать меня от себя. Посмотрела глазищами, налитыми слезами.

Отлииииично. Меня прям прокатило на всех американских горках удовольствия, передернуло как кота под пуходеркой. По хребту прокатился раскаленный шар и гулко упал вниз живота. Следом, словно в пинболе, дернулся и восстал член.

Лишать Марианну ее девичьей чести в каком-то вонючем такси я не собирался, но так хотееееелось. Ай, как хотелось перевернуть ее сейчас на живот, навалиться, развести бедра и вогнать в горячее тельце до писка. И чтобы громким шепотом орала, что не может при водителе, материлась, но выгибала спинку мне навстречу и сама насаживалась на звенящий от притока крови член.

Рука моя дернулась, сгребая все ее нежные складочки и припухлости на пизденке, и я склонился, приблизив к Мари лицо.

Хотелось поцеловать или укусить.

Сделать что-нибудь, чем обозначить, что она моя!

– Глеб… – сиплым полушепотом попросила малышка. – Не… не надо. Пожалуйста. Отпусти.

Я рассмеялся ей в лицо, сжал руку, но тут же расслабил и вытащил ее из-под куцего подола.

Откинулся на спинку сиденья и шумно втянул ее сладкий девичий запах с пальцев.

Покосился, ловя реакцию.

– Отпустил, – сообщил галантно. – Довольна?

– Нет… – пискнула она. – Нет. Совсем. Совсем отпусти. Домой. Пожалуйста…

Она скорчилась на сиденье, дрожа крупной дрожью и притискивая к себе комок ткани.

– Совсем отпустить? – искренне изумился я. – Ты вообще знаешь, сколько я за тебя заплатил?

Я знал, что ее первый владелец заплатил намного меньше. Ну или наоборот больше, если учесть, что его грохнули прямо в тот момент, когда он готовился воспользоваться покупкой.

– Нет…

Я назвал сумму и усмехнулся, увидев изумленно распахнутые глаза. Она была потрясена. Шокирована. Открывала и закрывала рот, не находя слов.

Понимаю. Будь это любая другая девка, я бы тоже понимал уровень шока.

Дрожащим голосом:

– Я того стою?..

Скривил губы:

– Ты – нет.

Я слизнул ее вкус с кончиков пальцев, достал платок из кармана и вытер руку.

За каждый, каждый потраченный рубль я получу свое удовольствие. Вот увидишь.

Сначала я планировал поселить свое свежее приобретение в одной из гостевых спален на верхнем этаже. Чтобы не пересекаться, пока я буду жить своей жизнью, включая личную. Но пока мы ехали, зуд нетерпения стал так силен, что я послал к черту все задуманные долгие игры. По пути Марианна вертела головой, с приоткрытым ртом пялилась на сверкающие огнями центральные улицы Москвы, а когда приехали к дому и прошли через выложенный мрамором и заставленный цветами холл к лифтам, настолько увлеклась, что перестала одергивать подол платья, и я опять насладился подтянутой попкой, подпрыгивающей при ходьбе.