Она была уверена, что любой человек постоянно ощущает нечто подобное, но многие ли способны выпустить эти чувства, или эти слова? Об этом не принято открыто говорить, поэтому люди довольно странно реагируют на правду. Сами желают быть обманутыми, униженными, возмущаются, сплетничают. Зачем мы врём? Неужели людское враньё – это проявление мудрости? Если так, то она желала остаться вне мудрости, но с глубоким уважением к самой себе. Разве в этом эгоизм, или черствость? Алиса считала это комплиментом, чем-то вроде знака уважения, который жители одной вселенной отправляют жителям другой.

Алиса заметила, как пожелтевшие от нещадного солнца пальмовые листья окрасились в изумрудный цвет, а морская вода стала черной, как нефть. Вечерний мрак опустился на гоанское побережье.

Она привычно вышла из своей комнаты и направилась в сторону пляжа, пробираясь по узкой улочке, стиснутой стенами домов. Ей нравились вечерние прогулки, когда раскаленное солнце больше не выжигало ее белую кожу и свежий, морской ветер ласково скользил по лицу.

Она знала, что некоторые женщины, как правило не первой свежести, были не против завязать роман с местными зимовщиками, или официантами. Алиса с первого дня пребывания в Гоа, всем видом давала понять, что она не из таких. Она избегала оставаться с кем-либо наедине, но часто бывала довольно приветливой и разговорчивой со знакомыми парнями, хотя это сильно зависело от ее настроения.

Иногда, после вечеринки, когда последние звезды тонули в утренней зарнице, она позволяла себя поцеловать, но похотливые, суетливые, откровенно смехотворные прикосновения не вызывали никакого отклика, лишь рушили гармонию шуршащего на линии прибоя песка, который перешептывался с пальмовыми листьями и ветром.

Откровенно говоря, она презирала девушек, которые полушепотом, возбужденно и со смешками обсуждали местных музыкантов, фотографов и прочих болтунов. Единственным мужчиной, которого Алиса могла бы представать в качестве своего возлюбленного был незнакомый ей человек, лет пятидесяти. Он появился на побережье недавно. У него были большие руки. У мужчины должны быть большие руки. На предплечье у него была татуировка «скелет марлина».

Однажды, Алиса сидела за соседним от него столиком, доедая завтрак и дочитывая «Старик и море». Перевернув последнюю страницу, она закрыла книгу и молча подошла к мужчине, протягивая ему законченный роман, распухший от брызг морской воды и солнца. На мгновенье, их взгляды встретились. Алиса видела, как вспыхнули его глаза.

«Печальный Демон, дух изгнанья,

Летал над грешною землей,

И лучших дней воспоминанья

Пред ним теснилися толпой;»7

Алиса, почему-то вспомнила отрывок из Лермонтова. Жаль, что все это было пустым. Мужчина приехал в Гоа с дочерью. Она была очень красива, с такой же, как у Алисы, белой кожей и почти такого же возраста. Быть может, только на два – три года младше. Наверное, их можно было бы принять за сестер.

Отдав книгу, Алиса молча развернулась и ушла по своим делам. Она вступила в горячий песок и подумала: «Скажи, что-нибудь. Я бы поболтала», но он ничего не сказал.

Что же, Алиса давно поняла, что Гоа волшебное место, где активированы законы Вселенной. Чудеса, материализация мыслей и гоанский синдром существуют. Она знала, что с ней обязательно что-то произойдет, для этого не надо суетиться, или спешить. Мать Индия уже услышала желания Алисы, и лучше бы она осторожнее их формулировала.

На столиках пляжных кафе уже замерцали маленькие огоньки свечей, которые перемигивались с морскими бликами. Алиса неторопливо брела вдоль воды и рассматривала маленькие ракушки, которые иногда проглядывали сквозь мокрый песок. Было немного забавно наблюдать за встречающимися, время от времени, людьми. Она легко отличала вновь прибывших от старожилов. Приезжая в Гоа человек старается надышаться, насмотреться и испытать все. Он суетится, спешит, разговаривает громко и смешно жестикулирует, но, постепенно, замедлятся, успокаивается, умолкает, становится созерцательнее, задумчивее.